Звенит слава в Киеве - [34]

Саги о Гаральде Гардраде говорят, что все свои подвиги он совершал для того, чтобы «русская девушка с золотой гривной» перестала его презирать и согласилась стать его женой. Этой русской девушкой была дочь Ярослава Мудрого Елизавета. Как истинный рыцарь он отправился за море, чтобы мечом прославить своё имя и добыть бесчисленные богатства.

Летает он по морю сизым орлом,

Он чайкою в бурях пирует.

Трещат корабли под его топором,

По Киеву сердце тоскует.

Весёлая то для дружины пора!

Гаральдовой славе нет равной!

Но в мысли спокойные воды Днепра,

Но в сердце княжна Ярославна.

А. К. Толстой

Добыв «на вено» огромные богатства, Гаральд возвращается в Киев, женится на Елизавете Ярославне и вместе с ней уезжает в Норвегию, где вскоре становится норвежским королём.

И слава, добытая в долгой борьбе,

И самый венец мой державный,

И всё, чем я бранной обязан судьбе, —

Всё то я добыл лишь на вено тебе,

Звезда ты моя, Ярославна!

А. К. Толстой

О русско-венгерских связях можно судить по тому, что свояк знаменитого венгерского короля Стефана, Владислав, был женат на русской, а его сыновья, Андрей и Левента, бывали на Руси. Женой венгерского короля Андрея была вторая дочь Ярослава Мудрого — Анастасия.

Елена Озерецкая рассказывает о третьей дочери Ярослава, Анне, королеве Франции. За последние годы значительно возрос интерес исследователей и к самой Анне Ярославне, и к её знаменитой подписи «Ана Ръина». И это вполне понятно.

Анна Ярославна была первой французской королевой, оставившей потомкам свою подпись. И там, в далёкой Франции, она писала по-русски, той самой кириллицей, которой научилась в доме своего отца, Ярослава Мудрого, в Киеве. Кроме того, эта подпись — «Ана Ръина», то есть «Анна Регина», «королева Анна» — даёт возможность языковедам, знатокам древнерусского языка сделать вывод о том, как звучала речь Анны Ярославны.

В далёкой Франции знали Русь, и знали неплохо. Во французском средневековом эпосе она выступает под правильным названием «Русь», а не «Рюси», как сейчас.

Французский эпос свидетельствует о том, что во Франции знали о богатстве и могуществе Руси. Поэтому и сватовство Генриха к Анне, и поездку Анны во Францию следует рассматривать как одно из звеньев (хотя и очень важных) в той цепи, которая связывала средневековую Францию и феодальную Киевскую Русь, — цепи пусть не очень прочной, но всё же соединявшей обе страны, расположенные на востоке и на западе Европы.

Среди фресок построенного в Киеве при Ярославе Мудром Софийского собора есть одна, давно привлекавшая к себе внимание исследователей. На ней изображён Ярослав со всем своим семейством. Видимо, неизвестный нам художник запечатлел семью Ярослава и самого великого князя киевского во время богослужения в Софийском соборе.

До нас дошёл бесценный памятник древнерусской литературы — «Слово о законе и благодати», принадлежащий Иллариону, первому митрополиту из русских, в прошлом священнику княжеского села Берестово под Киевом. Многие исследователи считают, что «Слово о законе и благодати» — речь, которую произнёс Илларион в Софийском соборе в присутствии Ярослава и его семьи, что и запечатлела фреска на стене Киевской Софии.

«Слово о законе и благодати» представляет собой блестящее по стилю и глубоко содержательное по идее патриотическое и полемическое сочинение. Оно возникло в обстановке идеологической и политической борьбы Руси за утверждение своего положения в Европе, отличается исключительной жизнерадостностью и оптимизмом, верой в могущество Руси и в её будущее.

Основная идея «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона — равноправность всех народов, принявших христианство, и отрицание претензий Византии на роль государства-диктатора среди православных народов. Илларион подчёркивает, что, в отличие от «закона» (ветхого завета), являющегося сугубо национальным учением, признававшим лишь один народ, народ-избранник, все народы, признавшие «благодать» (новый завет), то есть христианство, равны и ни один из них не может претендовать на роль гегемона. Этим самым «Слово о законе и благодати» подчёркивало, что Русь и Византия равны.

В то же самое время «Слово о законе и благодати» преисполнено гордостью за Русь, за её славное прошлое.

Обращаясь к памяти «старых» князей — отца, деда и прадеда Ярослава Мудрого, — митрополит Илларион говорит:

«Не в худой земле, и не в неведомой были вы князьями, но в Русской, о которой слышали и которую знают во всех концах Земли».

Вот этим событиям в истории Киевской Руси Елена Озерецкая посвящает свою книгу «Звенит слава в Киеве».

С большим знанием дела, знанием древнерусских источников, и не только древнерусских, но и зарубежных, с большим мастерством ткёт она полотно своего исторического повествования. Вылепленные ею образы Ярослава и дочери его Анны, Андрея и Предславы, Жака де Геменэ и Фёдора Кривого реалистичны. Такие люди жили и действовали или могли жить и действовать. Профессионал-историк, специалист в области истории Киевской Руси, найдёт не много огрехов в книге Елены Озерецкой, да и они отнюдь не противоречат фактам, известным из источников, а являются художественным домыслом автора, вполне естественным в исторической повести.