Звать меня Кузнецов. Я один. - [115]
В моих «Похождениях Чистякова» много иностранных слов, но они ложатся, давая призрачную глубину. Поэт должен уметь сохранять слух на звучащее слово: Несказанное, синее, нежное…
Начадили кругом, накопытили / И пропали под дьявольский свист… как обры…
Цветаева (Эфрониха) — сексопатологическая баба… Хазары истолковывают русскую поэзию так, будто все русские поэты были нерусские, но это враньё. Банки с русской кровью, откаченные немцами в России во время войны и затем захваченные американцами в Германии, ушли в Америку… Русская и немецкая, как, впрочем, и татарская, кровь между собой совместимы, но с еврейской — нет. В смешении русских с армянами, как и со среднеазиатами, тоже, в общем и целом, ничего примечательного почти не было, хотя связи и давние. Тютчев — тутче — дуче… Быть русским очень трудно, ибо оно было очень широкое, а сейчас пошло узкое. Последним широко русским поэтом был Есенин, потом пошло мельчиться…
>2 февраля 1997, воскресенье. У меня в мастерской:
— Юра, а когда у тебя мать умерла?
— 18 января.
— Отчего? Она старая?
— От ветхости. Она у меня с 1912 года. У неё два месяца назад был инсульт, и после него она уже не смогла оправиться. Перестала всех узнавать… Прожила 84 года и 4 месяца. Я выпил на поминках и с тех пор запил…
На троллейбусной остановке:
— Ты быстро стихи пишешь?
— Быстро. В течение дня. Бывает, что часа за два или за весь день — вычёркиваю, меняю, но быстро. Черновики уничтожаю, чтобы потом не лазили. «Какое ваше дело?» — Важен результат. Видишь ли, стихотворение должно быть сгустком энергии, и поэтому его надо писать на одном дыхании.
— Но поэму же не напишешь за день.
— Поэма — другое дело…
— Какие, право, у поэтов коротенькие кишочки, как быстро они «переваривают» свои впечатления! Ну совсем словно певчие птички. Не успеют поклевать — и через минуту-другую готов уж и «результат». Мне бы такой быстрый «обмен веществ»…
>26 марта 1997, среда. 18.50.
Кузнецов говорит:
— Грядущее третье тысячелетие будет моим… Ты знаешь, у русских поэтов есть традиция создавать себе «памятники». Тредиаковский, Державин, Жуковский, Пушкин обращались к теме «памятника» Горация…
Возможно, ты не обратил на это внимания, но посвящённое тебе стихотворение «Здравица памяти» есть по существу тоже вариант «памятника». Я ушёл в нём от самовосхваления, но сразу обратился к отрицанию и: «Во здравье мёртвых, а верней, незримых» — пошло уже миросозерцание. «Искусство было» — с этим можно спорить или соглашаться, но это вздох, просто вздох… «В беспамятстве гордыни» — гордыня ничего не помнит и не хочет знать, кроме себя. «Я памятник себе воздвиг из бездны / Как звёздный дух» — это реплика на «выше александрийского столпа». Но всё-таки у Пушкина материальное сравнение. А что такое дух или бездна? Тьфу и больше ничего, т. е. ничего материального. Это целиком памятник из слов. «Назвав ей имя храброе моё» — меня же зовут Георгий. На кургане каменная баба — да, я и там побывал. А «частью на тот свет подался» — это по-другому сказанное «весь я не умру»…
(…) Я читал своим студентам лекцию на тему «Стыд и совесть в поэзии Пушкина» и в числе прочего утверждал, что ценность этих обеих дефиниций перекрывается у него самодовлеющей красотою русского слова… которая и делает его творчество цельным. Зря ты в своём псевдоинтервью >(в «Правде» от 5 марта 1997. — П. Ч.) решился оперировать понятием нравственного. И на что тебе ум, ведь ты весь в осязательном…
(…) Итак, ты уезжаешь в Екатеринбург… Будь там осторожен. Ты прямой, в людях не разбираешься. Если не хочешь, чтобы у тебя возникли лишние трудности, запомни: молчать, молчать и молчать. Это очень поможет. Иначе съедят. Там скрываются враги, которых ты не знаешь. Тем они и опасны. Если спросят, почему ты так неопределённо говоришь, отвечай, что неопределённость твоих ответов вызвана неопределённостью вопросов. Не пей с незнакомцами.
Знай: провинция нестерпимо спесива…
>12 августа 1999, четверг.
Кузнецов приходит подстричься.
— Пьёшь?
— Нет, всё — бросил. Теперь не буду пить до самого 60-летия. Допился до глюков. И постоянно слышатся голоса: «Сволочь, сволочь, сволочь! Сука, сука, сука! Тварь, тварь, тварь!» — и всё это голосом Батимы… Вызывают на спор. Но я-то уже учёный. В прения с ними не пускался, а попросил Катьку поставить 40-ю симфонию Бетховена (?! — П. Ч. Может, Моцарта?), и она меня спасла. Попробовали пробиться сквозь музыку два-три раза, но слабо… вполне можно выдержать… Но я всё же позвонил в наркологический центр, а там говорят: «…Ждите утра. Будь острый психоз — тогда другое дело. Мы в два часа ночи не поедем». Ну что ты будешь с ними делать? Всё же перетерпел. Но испугался. Нет — хватит пить.
— Похоже, тебе досаждали не те голоса, которые слышала Жанна д’Арк. Ты к 60-летию что-нибудь издашь?
— А где деньги взять? Хорошо, что хоть на «Русский зигзаг» нашлась венесуэлка, отвалившая $500. А наши — нет, не дадут…
>6 октября 1999.
Кузнецов в мастерской.
— Был недавно полторы недели в Сирии, видел замок крестоносцев… Ты Галковского читал? Он всё хвалится, что гений… А в чём его гениальность? В том, чтобы ругать других? Ты говори от себя и про себя. Других не трогай…
Третье издание руководства (предыдущие вышли в 2001, 2006 гг.) переработано и дополнено. В книге приведены основополагающие принципы современной клинической диетологии в сочетании с изложением клинических особенностей течения заболеваний и патологических процессов. В основу книги положен собственный опыт авторского коллектива, а также последние достижения отечественной и зарубежной диетологии. Содержание издания объединяет научные аспекты питания больного человека и практические рекомендации по использованию диетотерапии в конкретных ситуациях организации лечебного питания не только в стационаре, но и в амбулаторных условиях.Для диетологов, гастроэнтерологов, терапевтов и студентов старших курсов медицинских вузов.
Этот учебник дает полное представление о современных знаниях в области психологии развития человека. Книга разделена на восемь частей и описывает особенности психологии разных возрастных периодов по следующим векторам: когнитивные особенности, аффективная сфера, мотивационная сфера, поведенческие особенности, особенности «Я-концепции». Особое внимание в книге уделено вопросам возрастной периодизации, детской и подростковой агрессии.Состав авторского коллектива учебника уникален. В работе над ним принимали участие девять докторов и пять кандидатов психологических наук.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Семейное право».Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Семейное право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Налоговое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Налоговое право» в высших и средних учебных заведениях.
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Трудовое право».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету, повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Трудовое право».
В шпаргалке в краткой и удобной форме приведены ответы на все основные вопросы, предусмотренные государственным образовательным стандартом и учебной программой по дисциплине «Международные экономические отношения».Книга позволит быстро получить основные знания по предмету повторить пройденный материал, а также качественно подготовиться и успешно сдать зачет и экзамен.Рекомендуется всем изучающим и сдающим дисциплину «Международные экономические отношения» в высших и средних учебных заведениях.
Прадед автора книги, Алексей Михайлович Савенков, эмигрировал в начале прошлого века в Италию и после революции остался там навсегда, в безвестности для родных. Семейные предания приобретают другие масштабы, когда потомки неожиданно узнали, что Алексей после ареста был отправлен Российской империей на Запад в качестве тайного агента Охранки. Упорные поиски автора пролили свет на деятельность прадеда среди эсэров до роспуска; Заграничной агентуры в 1917 г. и на его дальнейшую жизнь. В приложении даются редкий очерк «Русская тайная полиция в Италии» (1924) Алексея Колосова, соседа героя книги по итальянской колонии эсэров, а также воспоминания о ней писателей Бориса Зайцева и Михаила Осоргина.
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.