Зов сердца - [22]

– Отнесите его к Нетти.

Отвернувшись, Лалита стала спускаться по ступеням. Сзади нее жалобно заскулил Роял.

Лакей открыл дверцу кареты, прикрыл колени девушек меховой полостью, и лошади тронули.

«Я никогда не вернусь! Никогда не увижу его снова!» – сказала себе Лалита, и эта мысль показалась ей острее кинжала.

Карета пересекла внутренний двор и выехала на дорогу. Лалита оглянулась назад. Этот великолепный дом был для нее надежным пристанищем, хранившим ее в своих объятиях. И вот она покидала его.

– Прощай, моя любовь, – едва слышно прошептала она, зная, что обращается не к дому, а к его владельцу.

Глава 5

Лорд Ротвин вышел из зала заседаний палаты лордов. Его друг Генри Грей Беннет поджидал его.

– Мне жаль, Генри, – сказал Ротвин.

– Все произошло, как я и ожидал, – ответил Беннет, – но я попытаюсь снова. Я не успокоюсь, пока этот законопроект не будет принят.

– Вы можете рассчитывать на мою поддержку.

– Вы сделали все возможное. Ваша речь была просто превосходной и самой красноречивой из всех.

– Спасибо.

– Где мы будем топить наши печали? Здесь или в Уайт-клубе? – спросил Беннет.

Мгновение лорд Ротвин колебался. У него вдруг возникло чувство, что ему необходимо как можно скорее вернуться в Рот-Парк.

– Простите, Генри, в другой раз, – ответил он. – Я специально приехал, чтобы выступить, как обещал вам, но теперь я должен вернуться.

– Не похоже на вас – жить в деревне в это время года, – заметил его друг. – На скачках в Аскоте вас давно не видно.

Но лорд Ротвин уже шел к своему экипажу, запряженному четверкой превосходных лошадей.

Сев в карету, он испытал смутный укор совести, вспомнив, что намеревался заехать в Карлтон-Хаус.

Регент недавно вернулся из Брайтона в Лондон, чтобы присутствовать на крещении дочери герцога и герцогини Кентских в Кенсингтонском дворце. Лорд Ротвин не сомневался, что его королевское высочество сочтет чрезвычайно бестактным, что он, будучи в Лондоне, не появился на церемонии. К тому же регент хотел обсудить изменения и дополнения в строительстве королевского павильона в Брайтоне. Работы там временно прекратились, поскольку декоративные купола, индийские балясины, изящные колоннады и карнизы, каменные решетки, зубчатые стены стоили безумно дорого. Огромные люстры в виде водяных лилий, лаковые миниатюры в алых, золотых и желтых тонах в музыкальном салоне, огромная пальма в банкетном зале, в листьях которой был спрятан серебряный дракон, неимоверно раздували смету.

Лорд Ротвин знал, что тридцать три тысячи фунтов стерлингов были уже потрачены в прошлом году, а в этом году, по всей вероятности, будет израсходовано не менее сорока тысяч фунтов стерлингов. Но он любил регента и восхищался его фантазией и романтическим размахом, которых были лишены монаршие особы со времен Карла Первого.

– Люди злословят на мой счет и высмеивают мой павильон, – с горечью говорил регент лорду Ротвину, когда тот последний раз посещал Брайтон.

– Потомки будут восхищаться тем, как вы украсили Лондон, ваше высочество. Королевский павильон станет самой большой достопримечательностью Брайтона, – ответил лорд Ротвин.

Но сейчас он хотел как можно скорее вернуться в Рот-Парк и гнал лошадей, как опытный кучер. Его грум с удовлетворением отмечал восхищенные взгляды лондонцев. Фигура лорда Ротвина в сочетании с великолепием его лошадей и кареты действительно привлекала восторженное внимание горожан.

Скоро они выехали из города и понеслись на север.

Большой дом Рот-Парка, освещенный вечерним солнцем, сверкал, будто был построен из драгоценных камней, а не из красного кирпича. Над высокой крышей, которая была главным украшением здания, развевался флаг. По водной глади пруда скользили белые лебеди.

Как всегда, при виде своего дома лорд Ротвин испытал чувство гордости как представитель древнего аристократического рода, который подарил стране немало выдающихся людей.

Он подкатил к парадному входу, остановил лошадей и, обернувшись, улыбнулся груму.

– Лучше, чем обычно, Нед? – спросил Ротвин.

– На три минуты быстрее, чем в прошлый раз, милорд.

В дверях дома лорда Ротвина ожидал дворецкий. Взяв шляпу и перчатки его светлости, он сказал:

– Леди ожидает в Серебряном салоне. Она хочет вас видеть, милорд.

– Леди? – переспросил лорд Ротвин.

– Мисс Стадли, милорд.

Лакей открыл дверь в Серебряный салон, и он увидел стоявшую возле окна Софи.

Она сняла шляпу, и вечернее солнце золотыми бликами заиграло в ее великолепных волосах. Нежная кожа, морская синева глаз, рот, подобный бутону розы, являли истинный идеал красоты.

Когда лорд Ротвин вошел, она обернулась и радостно бросилась ему навстречу.

– Иниго! – воскликнула она.

– Что вы здесь делаете? – резко спросил он.

Софи томно подняла на него глаза:

– Зачем вы спрашиваете? – Она протянула к нему руки, словно намереваясь обнять. – Я должна была прийти, Иниго! – произнесла она драматическим тоном. – Я должна была!

– Могу я спросить, что вы имеете в виду? – Он уклонился от ее объятий и остановился спиной к камину. – Я не приглашал вас.

– Знаю, – ответила она мягко, – но я больше не могла не видеть вас. Поэтому и приехала сюда.

– Нам не о чем говорить друг с другом.