Зов - [32]

Она прыгала и считала вслух, и, когда он появился из-за угла, она продолжала прыгать через скакалку. Красная скакалка со свистом разрезала воздух еще несколько раз даже после того, как она его заметила. Нельзя было сразу останавливаться — это было плохой приметой. Именно столько времени ей понадобилось, чтобы понять, кто перед ней стоит.

Глядя на нее сверху вниз — светлые волосы, голубое платьице и белые туфельки, такую маленькую на этой бетонной площадке у высокой глухой стены, — Брайен не чувствовал отвращения к самому себе. Светлые волосы девочки ничего для него не значили. Он знал, что это его обязанность, абсолютная и неоспоримая…

Когда она бросила скакалку и побежала, он ощущал каждый ее шаг прежде, чем она его делала. Точно так же зверь на охоте чует свою добычу, зная ее так хорошо, что сливается с нею.

Вокруг стены, в аллею. Крики ужаса, но он их не слышит. Перед ним бежит его цель, такая крошечная. Он чувствует ее страх, видит нежную кожу на горле жертвы…

Ему даже не нужно было бежать, чтобы догнать ее. Спряталась за мусорным ящиком, надеясь, что он пробежит мимо. Вперед! По подбородку течет слюна, капая на грудь. Руки изогнулись, превратившись в стальные крюки. Запах маленькой девочки.

Она прижалась к земле за мусорным баком, вжавшись в угол. Пронзительный крик. Она смотрит ему в глаза…

Через пятнадцать, самое большое двадцать минут раздался женский голос:

— Джулия.

Она взволнованно звала девочку от подъезда дома, потом стала подходить ближе.

— Джулия! — позвала женщина от ворот, потом ее голос стал перемещаться дальше — через игровую площадку, напоминая школьный звонок, который никогда не слышат дети. Он растворился где-то далеко в летнем воздухе.

11

Уит Норвурд нажал на «0», потом на «9». На экране между грудей женщины ползла змея. Он положил пульт дистанционного управления на стол.

Конечно, все это было ненастоящим. Так, игра. Мультипликация.

— Эт-то не имеет значения, — пробормотал он и откинул голову на спинку кресла. В комнате никого не было, и никто не мог ему возразить.

Было уже за полночь, и Элли давно уже спала наверху. На стене комнаты, освещенной только экраном телевизора, торчала голова оленя, с одного из рогов которого свисала желтая предупреждающая таблица: «Внимание — Элвис на проводе». Рядом с оленем висела картинка, вырванная из одного из первых номеров «Плейбоя», выполненная Варгасом. Губы женщины на фотографии были капризно надуты. В другом углу комнаты стоял голый манекен из блестящего полистирола с игрушечной кобурой у талии и парой шестизарядных револьверов, серебристыми боксерскими перчатками на обеих руках и резиновой маской чудовища. Рядом с манекеном стоял пустой мольберт, а над ним с потолка свисали две полистироловые игральные кости, каждая размером с карбюратор.

Конечно, груди ненастоящие, это всего лишь мультипликация. Тем более Уит не мог оторваться от экрана, завороженный. Он не мог отвернуться, даже если, глядя на экран, начинал нервничать, а он знал, что будет нервничать.

Змея соскользнула вниз, а груди превратились в колеса и укатились с экрана. Змея начала извиваться и скручиваться в кольца.

— Аркан, — провозгласил Уит.

Не успел он произнести это слово, как змея приняла форму лассо, свернувшегося в воздухе, конец веревки постепенно стал превращаться в ковбоя, одетого в розовые лохмотья.

— Ха! — почти закричал Уит и потянулся за стаканом, который стоял рядом с альбомами.

Уит выпил за себя. Кубики льда в стакане с виски едва не начали таять.

Их головы хороши только для книжек комиксов, подумал он. Он всегда любил линии Алана Аркинса в фильме «Дождись темноты». Они только на это и годятся. Эти ребята как будто телеграфируют свои штампы. Их клише можно узнать за милю. Но конечно, для этого нужен наметанный глаз и хорошая восприимчивость Уита Норвуда.

Он выпил еще. На самом-то деле, может быть, никто на земле, кроме него, не заметил, как неоригинально было это маленькое превращение. Сколько людей живет на земле — около пяти миллиардов? Сколько в этот момент помирает? А сколько лежит в колыбели? И сколько осталось? Не так уж много. И среди них никто не заметил. Только он один.

Боже мой, вы только посмотрите на исполнение, думал он. Два ковбоя приближались, появившись из-за горизонта, на каких-то чертовых мотороллерах. Казалось, что они нарисованы губкой. А может быть, все это было сделано при помощи компьютера, и они пользовались электронным световым карандашом? В любом случае, почему-то это показывали поздно ночью по телеканалу ПБС.

Что за дрянь! Уитт сдержал себя — ПБС была ни при чем, он восхищался ПБС. Он состоял в правлении этой компании и даже послал им чек во время финансовых трудностей. Что угодно, лишь бы информация об этом не просочилась в эфир. Он действительно их поддерживал, и это было главное. Его деньги говорили об этом. И его возмущение не имеет отношения к качеству сети. Не надо его перевирать и цитировать вне контекста.

Но черт побери! Посмотрите на эту штуку! На что идут деньги! Сколько стоила эта маленькая забава? Миллиончик или что-то в этом роде? Когда он работал на студии Диснея, все было по-другому. Он отпил немного виски. Просто это был труд талантливых людей, людей с воображением, работавших в жестких рамках стандартов, которых требовала от них гордость за свое ремесло. Оно кормило их, а не давало возможность задирать нос.