Зов бездны - [8]
Привилегия возраста — единственная, от которой нельзя отказаться, и я был освобожден от переноски тяжестей. Поэтому я отошел от лагеря, где уже воздвигались палатки и царило оживление, и углубился в соседний лес, состоящий из елей и буков с мелкой неровной и хаотичной порослью подлеска. Я решил провести еще одну разведку в этом районе обрушенных скал, воронок, провалов и трещин, среди которых прячутся естественные колодцы, пещеры, пропасти и ледники. Взобравшись на очень крутой склон, я вышел на скалистый гребень, который пересекает Кум-Уарнэд. Здесь я заметил гигантскую ель и решил залезть на ее вершину, чтобы, подобно Мальчику с пальчик, осмотреть сверху лес и определить примерное расстояние до лагеря и до пропасти Хенн-Морт, находившейся где-то поблизости, в радиусе полутора километров.
Как всегда в таких случаях, чем выше я поднимался, тем труднее становился подъем: сплетение ветвей становилось все гуще, а ствол начинал угрожающе раскачиваться. Тем не менее я добрался до верхушки ели и с высоты этого наблюдательного пункта разглядел далеко внизу лагерь, где, как трудолюбивые муравьи, суетились участники экспедиции, перетаскивая тяжелый груз. Одновременно они сооружали из веток запруду на ручье, который извивался по травянистой поляне, где уже стояла большая часть палаток.
Ручей Кум-Уарнэда исчезает под землей ниже по течению, в самой чаще леса, среди скалистых расщелин. Именно здесь в прошлом году мы сбросили часть флуоресцеина, который через пятнадцать часов был обнаружен на расстоянии нескольких километров у выхода ручья в гроте Гуэй ди Эр, то есть на восемьсот метров ниже у подножия массива.
Следовательно, теперь мы знали, что между нагорьем Кум-Уарнэд и подножием массива существует подземное сообщение. Мы дали этой системе подземных полостей название система Тромба. Кроме того, здесь, в лесистом тальвеге[3] Кума, нами были открыты в 1956 году пропасть Пьера и колодец Ветра. Возможно, что эти «глазки» являются звеньями одной подземной системы, которую мы надеялись обнаружить в глубине массива и изучить как можно детальнее. На эти две пропасти, особенно на пропасть Пьера, мы возлагали все наши надежды и считали их основными объектами исследования в экспедиции 1957 года.
Раскачиваясь на верхушке ели, чуть убаюканный се пружинистыми движениями, я смотрел, как сверкает на солнце ручей. Взглядом я мог проследить его бег от последней излучины, где ручей уходил под землю на высоте тысячи трехсот метров над уровнем моря, до долины Гург, где в гроте Гуэй ди Эр он снова выходил на поверхность на высоте пятисот метров над уровнем моря.
Три километра по прямой линии при разности уровней в восемьсот метров! Я попытался сделать расчеты и заранее наслаждался, представляя себе эту первоклассную гидрогеологическую систему полостей. И какой спелеолог не испытал бы волнения перед столь богатой перспективой, полной надежд, трудностей и опасностей!
В памяти у меня еще свежи были воспоминания о наших последовательных попытках проникнуть в смежную мрачную пропасть Хенн-Морт: в течение шести лет ее грозные каскады преграждали нам путь, и только на седьмой год мы одержали победу.
Вода на своем пути встречает расположенные ярусами колодцы, сложную сеть залов и многоэтажных галерей, скрытые и опасные ловушки недр. Устремляясь вперед и вглубь, вода долбит, сверлит, точит камень и вдруг, загадочная и чарующая, появляется в каком-нибудь гроте через скрытый сифон. Таков был ход моих мыслей, когда я пытался представить себе систему Тромба: ведь пока мы знали лишь ее начало — место исчезновения ручья на Кум-Уарнэде, и ее конец — Гуэй ди Эр!
Альпинист может изучать гору своей мечты, рассматривая ее в бинокль, и намечать глазами путь восхождения среди тропинок и скал. Спелеолог же, строя предположения, почти всегда ошибается из-за неожиданностей и невероятных сложностей подземного мира. Увы! Все его гипотезы разбиваются, сталкиваясь с непреодолимыми препятствиями. Обвалы сводов, непроходимые трещины, тупики, озера, сифоны то и дело безжалостно останавливают спелеолога на его пути.
Правда, в пропасти Пьера мои друзья провансальцы в 1956 году достигли глубины двухсот метров и установили, что пропасть имеет продолжение. Это было основным и многообещающим поводом для дальнейших исследований. Но я слишком хорошо знал, что могло нас ожидать впереди.
В 1934 году меня с женой в пропасти Мартеля, в Арьеже, задержал провал глубиной в триста метров, и я не мог добраться до колоссального, расположенного ниже грота Сигалер. Я помню, как в 1947 году мы с Марселем Лубаном, спустившись в Хенн-Морт на глубину четырехсот сорока шести метров, не смогли выйти в водоем Хетр, так как путь нам преградил сифон. Совсем недавно, в 1953 году, в пропасти Пьер-Сен-Мартен мы спустились на значительную глубину до семисот метров и оказались в зале, из которого не было выхода. Несмотря на такую глубину, нам не удалось выбраться на поверхность через устье Бантии в долине Сент-Анграс.
Пропасть Пьера или колодец Ветра, кто из них поможет нам проникнуть в систему Тромба? И удастся ли вообще благополучно дойти до выхода этой системы на поверхность? Эти два вопроса я задавал себе, сидя верхушке ели в самой оригинальной и малоудобной позе, пока не почувствовал судорог. Убедившись, что насест поистине уникальное место для размышлений о подземных мирах, я приготовился к спуску, но предварительно вытащил из кармана трехцветную ленту и привязал ее к самой верхней ветке ели, где она стала, как знамя. Затем, подчиняясь тому естественному и традиционному порыву, который заставляет испускать победные тирольские кличи и альпинистов на вершине сурового пика, и просто гуляющих, взобравшихся на небольшую горку, я, как когда-то в детстве, залился звонкой трелью горцев, повернувшись в сторону лагеря. Молодёжь была поражена, услышав дикий клич басков, и все головы повернулись ко мне. Наверное кто-то заметил крошечное знамя, развевающееся в синеве неба, и мой силуэт на верхушке ели. Они весело ответили мне, и я, довольный своим маленьким успехом, спустился вниз и пошел наугад в лес.
Известный французский исследователь пещер Н. Кастаре в своей книге "Моя жизнь под землей" рассказывает о путешествиях в глубь земли, о приключениях и опасностях, которые ему пришлось пережить в пещерах. В этой книге автор коротко подытоживает все основные события и результаты своей полувековой деятельности в подземном мире.
Известный французский исследователь пещер Н. Кастере в своей книге «Тридцать лет под землей» рассказывает о путешествиях в глубь земли, о приключениях и опасностях, которые ему пришлось пережить в пещерах. В этой книге автор описал, что он видел и пережил во время своих замечательных подземных изысканий. [Адаптировано для AlReader].
Книга известного французского спелеолога, в которой он рассказывает о своих исследованиях в пещерах Франции.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.