Зов бездны - [14]

И с какой-то торжественностью, удивившей и его и всех присутствующих, я добавил, забегая вперед:

— Это пропасть, величайшая пропасть, может быть, даже самая глубокая в мире… Это начало системы Тромба.

Хорошо еще, что мое предсказание впоследствии подтвердилось!

Взволнованный журналист с авторучкой в руке задал мне второй вопрос:

— Как вы ее назовете?

— Она уже названа, — ответил я. — По традиции она носит имя того, кто первый спустился в нее и первый преодолел «барсучьи норы». Отныне это пропасть Раймонды.

После такого многообещающего начала и моих слов, обязавших нас ко многому, легко представить, как мы спешили продолжить исследование пропасти Раймонды! Через день мы спустились туда снова. Теперь нас было восемь человек, и на сей раз мы взяли с собой достаточное количество лестниц. Несколько спелеологов сталось в группе поддержки в большом зале над главным колодцем. Когда лестницы были закреплены за тот самый камень, что и накануне, я спустился первым, за мной — Раймонда, Грольер, Феррандес, Фуке и Вейдер. И вот, когда мы достигли дна, мои предположения подтвердились сверх всяких ожиданий! Всего в десяти метрах от конца лестницы ручей сливался со вторым, более крупным потоком. Таким образом, пропасть Раймонды выходила к подземному руслу Кум-Уарнэда, так же как и пропасть Пьера. Итак, если считать, что существует водная сеть, пересекающая массив из конца в конец, следовательно, пропасть Раймонды и пропасть Пьера соединены между собой. А еще ниже пропасть Пьера доходит до грота Гуэй ди Эр, конечного выхода этой большой ступенчатой водной системы, о существовании которой мы только предполагали, но затем убедились в своей правоте и частично исследовали, назвав ее системой Тромба. Теперь оставалось пройти по ее ходам.

Если бы нам это удалось, можно было бы считать гидрогеологическую систему Тромба одной из самых глубоких проходимых пустот. Желание исследовать этот геологический и гидрологический разрез сверху донизу, а также возможность установить новый мировой рекорд воодушевили и увлекли спелеологов.

Нетрудно представить, с каким рвением мы устремились в узкий проход, куда низвергался наш подземный ручей!

Но в нетерпеливой спешке мы сделали досадное упущение — позабыли захватить мешок с продуктами. Причем заметили это, только преодолев метров двести очень трудного пути, — мы были вынуждены продвигаться в узкой расщелине, на дне которой протекал ручей то спокойный, то быстрый и пересеченный водопадами. Лишь у четвертого водопада, когда передавали по цепочке мешки, кто-то из нас вдруг спросил:

— А где закуска? Кто нес мешки с продуктами? Все выяснили довольно быстро: мешок остался на дне колодца у подножия лестницы; никто и не подумал его взять. С виновником, который должен был нести мешок, мы обошлись без церемоний, потребовав, чтобы он вернулся обратно и принес продукты. Но, поразмыслив, сообразили, что узкая расщелина не совсем подходящее место для остановки, а ниже путь мог еще больше осложниться. Короче говоря, все решили вернуться ко дну колодца, где можно было позавтракать хоть с какими-то удобствами. Так мы и сделали. Правда, при этом сильно встревожили тех, кто расположился наверху колодца и уже настроился на долгие часы ожидания. Услыхав о нашем преждевременном возвращении, друзья из группы поддержки заволновались: они подумали что мы столкнулись с непредвиденными препятствиями или что произошел какой-то несчастный случай. Объяснение пришлось кричать во все горло. Успокоившись, они воспользовались предлогом и принялись осыпать нас насмешками за легкомыслие, награждая именами всяких птиц и животных, известных своей безмозглостью и короткой памятью. Но это не испортило нам аппетита!

Расположившись поудобнее среди камней, мы славно попировали, помня о том, что этот завтрак должен заменить нам и обед и ужин. К концу трапезы меня заинтересовал новый способ приготовления консервированного кофе, а главное, как мои товарищи его пили. Никаких индивидуальных кружек, которые вечно повертываются и обжигают пальцы, никаких раздач сахара и добавок в сосуды разной емкости, всегда служивших поводом для споров! По традиционной команде «Кофе!» каждый вытащил из кармана маленькую пластмассовую трубочку, опустил ее одним концом в общий котелок, и кофе было высосано до последней капли без всякой акробатики и досадных происшествий. Важное и обязательное условие — эти длинные гибкие трубки должны быть одинакового сечения, следовательно, одинаковой пропускной способности.

Так как я не пью кофе и не курю, то я задремал, пока мои товарищи закуривали трубки и сигареты. Я уже погружался в блаженное небытие, как вдруг заметил, что мой ближайший сосед заглядывает под козырек моей каски и тихонько напевает:

— Учитель засыпает!.. Учитель засыпает!

Эти слова заставили меня встрепенуться. Я и в самом деле засыпал, так как накануне спускался на равнину, вернулся в лагерь лишь в четыре часа утра и, едва успев переодеться, присоединился к группе, которая шла в пропасть. Теперь приходилось расплачиваться за столь неуместную прогулку. Я понимал, что рискую задержать всех или помешать передовому отряду как раз в тот момент, когда он больше всего будет нуждаться в полной самостоятельности и максимальной подвижности. Что оставалось делать? Я не стал задерживать разведчиков и, пожелав им успеха, снова попытался заснуть под убаюкивающий шум ручья.