Зороастрийцы. Верования и обычаи - [107]

Первый европейский перевод Авесты вышел в 1771 г. Он был выполнен Анкетиль-Дюперроном, проведшим до этого несколько лет в Индии и учившимся там у зороастрийцев-парсов. Со временем эту работу оценили как жизненный подвиг французского ученого. Но появление перевода Авесты было встречено в Европе с разочарованием и недоверием. Вместо приписывавшихся Зороастру философских положений и догматов пророческой монотеистической религии в опубликованном переводе читатели увидели прежде всего однообразное и утомительное перечисление культовых и ритуальных предписаний, славословий в адрес многих богов авестийского пантеона. Высказывались и мнения, что Авеста имела на самом деле иное содержание, неверно истолкованное Анкетиль-Дюперроном или уже парсами.

Однако дальнейшие исследования подтвердили, что понимание Анкетиль-Дюперроном Авесты было в основном правильным. Новый этап в ее интерпретации и переводе связан с изучением авестийского языка в сравнении с другим известным древнеиранским языком – древнеперсидским (его памятники дешифрованы к середине XIX в.), древнеиндийским (ведийским и санскритом), наиболее близким к древнеиранским среди индоевропейских языков, а также с этими последними, что позволило исправить перевод многих отрывков Авесты и поставить на научную основу изучение самого авестийского языке и его грамматики. Это направление в исследовании Авесты и ее языка, основанное на привлечении данных различных родственных языков – от современных новоиранских (в частности, их лексики, находящей соответствия в Авесте, некоторых фонетических черт и пр.) до индоевропейских в целом, – можно назвать «этимологическим». Оно, однако, не дает возможности определить реальное содержание всех текстов Авесты и все особенности ее языка, а имеющие соответствия в лексике родственных языков авестийские слова и термины могли иметь в ней отличное или вновь развитое значение.

При толковании неясных мест Авесты значительную роль часто играют ее более поздние (среднеперсидские и иные) переводы и комментарии, нередко существенно расходящиеся с «этимологической» интерпретацией. Но «традиционное» понимание зороастрийцами священных авестийских текстов могло отличаться (и в ряде случаев так это и было) от смысла этих текстов в период их сложения. Конечно, при различиях в этимологическом и более позднем значении отдельных слов и понятий нелегко установить, когда произошли такие изменения – уже к авестийской эпохе или позднее.

В целом современные переводы Авесты основаны на сочетании обоих методов, «этимологического» и «традиционного» (при преобладающем значении первого). Но и теперь еще далеко не все места Авесты поддаются надежному толкованию. Это тем более относится к Гатам, причем помимо буквального перевода тут особое значение приобретает интерпретация того реального содержания, которое вкладывалось в образную и иносказательную речь пророка. От соответствующего понимания текста Гат зависит, между прочим, решение вопроса о том, содержалось ли в учении Заратуштры положение, по которому от высшего бога произошли и доброе, и злое начала. Судя по имеющимся данным, с сасанидской эпохи и позднее это волновало и руководителей зороастрийской общины, особенно в их полемике с адептами соперничающих религий – христианства, манихейства, ислама и др.

Кроме этих и других догматических проблем современные исследователи решительно расходятся и во мнениях по поводу конкретной истории зороастризма, его происхождения, времени и путях проникновения его идей и пр. Исторические судьбы зороастризма, и прежде всего то обстоятельство, что на обширных пространствах, где он был распространен в древности, уже в раннем средневековье его в основном сменил ислам, привели к утрате большей части зороастрийской и иной иранской литературы предшествующего времени, в том числе около /4 свода Авесты, существовавшего при Сасанидах. Все это сильно затрудняет воссоздание истории зороастрийской религии и церкви. Впрочем, и утраченные части Авесты едва ли содержали определенное указание на страну, где возник зороастризм, и тем более на время, когда жил Заратуштра (дошедшие авестийские тексты очерчивают, однако, широкий географический горизонт, в пределах которого можно искать области раннего распространения зороастризма, – это районы в Средней Азии и на востоке Иранского нагорья). Сведения о религии иранцев, преимущественно «западных» – мидян и персов, имеются в надежно датируемых античных источниках, но остается спорным, какую стадию в развитии зороастризма они отражают, не говоря о том, что, по мнению части ученых, упомянутые западные верования вообще независимы от собственно зороастризма.

Специалистам по истории древнеиранских религий и зороастризма, независимо от принимаемых ими положений, хорошо известны иные точки зрения по спорным вопросам. Но эти контроверсы далеко не всегда учитываются в иных работах, привлекающих данные о зороастризме и его истории. Между тем сама тема вызывает большой интерес и имеет важное значение при изучении ряда общих историко-культурных проблем. Назовем некоторые из них.