Зоренька - [7]
Вокруг него великое множество всякого добра, а вот насыпать во что, или во что завернуть, или в чём унести — этого ничего нет. А в две горсти много не положишь.
«Надо бы сбегать домой, мешков натаскать да к берегу подвести лошадь с телегой!»
Идёт дальше Демьян — полны комнаты серебра; дальше — полны комнаты золота; ещё дальше — драгоценные камни: зелёные, красные, синие, белые — все блестят, горят самоцветными лучами. Глаза разбегаются; неизвестно, на что и глядеть, чего желать, что брать. И что здесь самое лучшее, не понимает Демьян, не может впопыхах разобраться.
«Надо скорей за мешками бежать», — одно только и ясно ему. Да ещё досадно, что не во что сейчас положить хоть немножко.
«И что я, дурак, шапку давеча не надел! Хоть бы в неё!»
Чтоб не ошибиться и не забыть взять самое лучшее, Демьян нахватал в обе горсти драгоценных камней всех сортов и цветов и пошёл скорей к выходу.
Идёт, а из горстей камешки сыплются. Жаль, что руки малы: кабы каждая горсть да с горшок!
Идёт он мимо золота, думает: а вдруг оно самое лучшее? Надо взять и его. А взять нечем и не во что: горсти полны, а карманов нет.
Пришлось сбросить лишние камешки и взять хоть немножко золотого песочку.
Пока менял Демьян впопыхах камни на золото, все мысли у него разбрелись. Сам не знает, что брать, что оставить. Оставить — всякую малость жалко, а унести нет никакой возможности: у голого человека ничего, кроме двух горстей, для этого нет. Побольше наложит — валится из рук. Опять приходится подбирать да укладывать. Измучился Демьян, наконец, и решительно пошёл к выходу.
Вот вылез он на берег, на лужайку. Увидал свою одежду, шапку, кнут — и обрадовался:
«Вернусь сейчас во дворец, насыплю в рубашку добычу и кнутом завяжу — вот и готов первый мешок! А потом и за телегой сбегаю».
Выложил он свои драгоценности из горстей в шапку и радуется, глядя на них, как они блестят и играют на солнце. Поскорее оделся, повесил кнут на плечо и хотел было идти в подземный дворец за богатством, но никаких дверей перед ним уже нет, а лежит по-прежнему на берегу большой серый камень.
— Батюшки мои! — закричал Демьян, и даже голос его взвизгнул. — Где же моя маленькая подковка?
Он позабыл её в подземном дворце, когда спешно менял камни на золото, ища самого лучшего.
Только теперь он понял, что самое лучшее-то он и оставил там, куда теперь без подковки никогда и ни за что не войдёшь.
— Вот тебе и подковка!
Бросился он в отчаянии к шапке, к своим драгоценностям с последней надеждой: а не лежит ли среди них «самое лучшее»?
Но в шапке была теперь только горсть речного песку да горсть мелких полевых камешков, какими полон весь берег.
Опустил Демьян и руки и голову:
— Вот тебе и самое лучшее!..
1919
