Зонтик для Даши - [18]
Другое дело — читать книжки. Даша охотно признает пользу от чтения книг, она уже сняла с нашей книжной полки и утащила к себе в детскую три десятка самых симпатичных томов, которые она прочитает, как только научится. Я тоже очень жду этого счастливого момента. Ягнята в баснях стесняются бить волкам копытом в лоб, так что отдуваться за всех волков и их дурное воспитание приходится мне. Надеюсь, ситуация поменяется, когда Даша сможет читать сама.
Потом мы научим ее писать, и тогда Даша напишет свою басню, ягнята в ней овладеют навыками дзюдо и будут наводить ужас на лесных хищников. Даша уже пообещала, что мне понравится эта басня, правда, я чувствую, что за неимением волков копытом в лоб все равно получу я.
Других негативных последствий у просвещения, как мне кажется, нет.
Кофе, снег и воробьи
По утрам к нам на балкон прилетают воробьи, стучатся в подоконник, громко обсуждают нашу личную жизнь. Часов до семи удается делать вид, что никого нет дома, потом просыпается Катя.
То есть, она, конечно, не вся просыпается. Просыпается какой-то небольшой участок коры головного мозга, он отвечает за то, чтобы ткнуть меня пальцем в бок и произнести:
— Свари кофе, м-м?
На этом его задача выполнена, остальной Катин организм продолжает сладко спать. Если в этот момент спросить ее: «Тебе с молоком или черный?», она ответит:
— Это за пределами моей компетенции. Разбуди меня через полчаса по другому основанию.
Я не знаю, что снится Кате, судя по всему, сны у нее гораздо интереснее, чем мои. Я однажды пожаловался ей на это, она хитро подмигнула и сказала:
— Потому что у меня там кабельное!
Сны по кабельному передают весьма затейливые. Однажды Катя проснулась среди ночи, растолкала меня и спросила:
— А где арбуз?
Я сказал:
— Там, — честное слово, в тот момент я именно так и думал.
Тогда она успокоилась и сказала:
— Ничего, подождет, — и моментально заснула обратно. Я после этого не спал ещё час, всё размышлял об арбузах и о вечном.
Сразу после Кати просыпается Мурзик. Заслышав, что я встаю, он бежит на кухню, по дороге он хрипло мяукает, чтобы я не заблудился. Пока Мурзик завтракает, я мажу бутерброды сливочным сыром и варю кофе на молоке, с сахаром и щепоткой корицы, а потом несу все это на подносе в спальню. Катя любит просыпаться от запаха кофе, в такие дни у нее праздник. Праздник случается один-два раза в неделю, чаще нельзя, чтобы он не превратился в рутинные будни.
— М-м-м, — говорит Катя, разлепляя глаза. — Кофе пахнет. Какой ты заботливый, кофе сварил!
Тот участок коры, который заказывал кофе, в ссоре с остальной корой, они не общаются. Поэтому когда просыпается остальная Катя, никто в ее голове не знает, как было дело, так что Катя думает, будто я варю кофе по собственной инициативе. Мы пьем кофе, потом Катя встает и дрейфует в коридор, к зеркалу.
— Я хороша, — говорит она, щурясь на себя левым глазом. — Ой, хороша! Глянешь, аж поет душа!
И разворачиваясь к ванной комнате, добавляет:
— Да всё песни такие страшные…
Ночью выпал снег. Весь подоконник усыпан снегом, за утро воробьи успели на нем натоптать. За балконом у нас висит птичья кормушка, пока Катя умывается, я инвестирую в кормушку пшено из пакета. К тому моменту, когда Катя возвращается в спальню, в кормушке уже в полном разгаре сценка из жизни студенческой столовой, еда летит во все стороны, воробьи лопают так, что перья за ушами трещат.
— Вон того, с наглой рожей, я уже узнаю, — говорит Катя. — Давай назовем его Джек, он будет Джек-воробей.
Потом она замечает, что на улице полно снега.
— Это уже просто непорядочно, — говорит Катя. — На улице весна, все приличные люди хотели бы уже надеть туфли. В этой стране все делается не вовремя, даже снег подвезли с опозданием на месяц. Я же вижу, что он февральский, почему он выпадает в марте?
Потом Катя показывает в лицах, как падает снег. Хлопья снега, если верить Кате, не слишком умные, вот они столпились на краешке тучи и смотрят вниз. У хлопьев нет единственного числа, если с края тучи свалился один, значит, свалятся все. Всем хочется посмотреть, как первый упадет на землю, задние начинают напирать и сталкивают передних с края, чем больше упавших вниз, тем интереснее это зрелище для тех, кто остался наверху. Так получается снегопад, эти безмозглые хлопья не успокоятся, пока все не выпадут в осадок.
Катя долго подбирала слово, чтобы обозначить единственное число от слова «хлопья», слово «холоп» выразительное, но не очень подходит по смыслу. В результате она остановилась на слове «хлопец», оно все равно редко используется, значит, можно приспособить его на время для своих нужд. Катя объяснила мне, что чувствует такой снежный хлопец, пока летит вниз.
— А-а-а, — думает хлопец, — мне хана, я падаю, я падаю, что мне делать?! Елки-моталки, у меня нет парашюта, я разобьюсь всмятку, нет, только не это, интересно, какая сволочь меня толкнула, черт, мне кранты!
И потом мягонько так падает в сугроб, рядом с еще одним знакомым хлопцем.
— О! — говорит он. — Игорек, и ты здесь? Я думал, мне крышка.
А тот отвечает ему:
— Не, у нас все окей, а вот Борьке не повезло, упал в лужу, моментально растаял. А в сугробе классно, сам увидишь, у нас тут полно отличных ребят, будем тусоваться, нам тут ничего не угрожает.
