Зонд - [8]

– По-моему, это русское слово, появившееся в конце двадцатого века и обозначавшее реконструкцию, переделку чего-либо, – оживился Спок. Кажется, тогда же в России возникло понятие "гласность"...

– Которое означает открытость и публичность, – вздохнул Маккой, – и даже либерализацию в идеологии.

– Спасибо, джентльмены. Я вижу, вы неплохо помните историю, похвалил президент. – Именно эти процессы, вероятно, происходят сейчас в Ромуланской Империи после смерти Претора. По нашим сведениям, все их общество, от верхушки власти до уличной черни, объято эйфорией перемен.

Первым делом, ромуланцы открыли тюрьмы и выпустили на свободу всех политических заключенных, или, по крайней мере, тех, кого считают политическими заключенными. Далее. Временное правительство разрешило свободную торговлю со всеми планетами, не входящими в Федерацию, и отменило так называемый "запретный список". Философы и ученые, художники и писатели, которым раньше запрещали под страхом смерти публично выражать свои мысли и чувства, отныне получили свободу слова.

* * *

– Дайян! – радостно закричала Яндра, не думая о том, что, возможно, Тиам сейчас подсматривает за ней через потайной видеомонитор.

Ей и Дайяну не разрешали встречаться целых пять лет! Пусть Тиам скрежещет зубами от злости, но она ни за что не станет скрывать своих чувств к брату! Откинув одеяло, под которым она чахла несколько последних дней, Яндра вскочила с кровати и бросилась в открытые объятия.

– Привет, младшая сестренка!

Дайян назвал Яндру так, как называл в далеком детстве. На самом деле она была на шесть минут старше – факт, как ни странно, весьма важный в отношениях между близнецами.

Бурная сцена радости продолжалась так долго, что у Яндры успели высохнуть слезы. Усевшись на кровать и взявшись за руки, брат и сестра с нежностью смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова.

– Ты выглядишь измученной, – наконец сказал Дайян.

– Я так рада видеть тебя, – щемящим душу голосом произнесла Яндра.

Ее глаза вновь стали влажными. Не отрывая взгляда от Дайяна, она достала носовой платок и приложила к лицу.

– Какое чудо, что ты здесь, – всхлипнула Яндра и прижалась щекой к плечу брата. – Целых три дня, пока столица умывалась горестными слезами, я играла траурную музыку разрешенных Композиторов, играла до изнеможения...

Но довольно об этом! Наконец-то мы с тобой встретились. Как это стало возможным?

– Разве ты не слышала о послаблениях режима? – спросил Дайян, неодобрительным взглядом осматривая апартаменты сестры. – Меня объявили лояльным гражданином и реабилитировали. Так и сказали: "... в связи с вашими заслугами" перед Отечеством и в знак уважения к вашему таланту".

Теперь я могу говорить все, что мне заблагорассудится. Но к черту такое счастье! Если бы ты знала, как близко я оказался к разгадке настенных письмен в Тлекане! Разумеется, я перерисовал иероглифы. Как только все устроится, я с головой засяду за их изучение. И тогда... Кроме тебя, я никого не хочу видеть. Как тебе удается жить рядом с этими?..

– Не забывай, я жена одного из них, – тихо ответила Яндра, рассматривая свои пальцы, – поэтому вынуждена вращаться в их кругу.

Видимо, так написано нам на роду. Судьба то бьет, то ласкает нас, брат, и никогда мы с тобой не будем жить так, как нам хочется.

* * *

– Что ж, слухи подтвердились, капитан, – приветственно вскинул руку Ферик, стоя на пороге жилого отсека Хирана. – Мирная конференция, действительно, состоится, и вы будете в ней участвовать.

– Возможно. Только не забывайте, что у нашего "Галтиза", как и у самой конференции, есть недоброжелатели, – Хиран угрюмо взглянул на Первого офицера. – Я одобряю эту затею, но как бы эти ребята не перехитрили сами себя. Неудача в переговорах утащит их на самое дно, откуда им уже не выбраться.

Ферик согласно кивнул, но промолчал.

* * *

– Ваши мнения, джентльмены, – обратился Картрайт к офицерам.

– Адмирал, если можно... – встал из-за стола Кирк. – Мне кажется, что перемены такого огромного масштаба вряд ли разыграны лишь для того, чтобы пустить нам пыль в глаза.

– Мы нарисовали вам только общую картину, – пояснил президент. – В действительности, последствия процессов, которые происходят в Империи, непредсказуемы, а сценарии событий бесконечны.

– Я полагаю, джентльмены, – вступил в разговор Спок, – что эти перемены, настоящие они или нет, имеют значение лишь для самих ромуланцев, а не для Федерации. Нам сейчас важно знать, кто реально правит Империей и как сильна его власть. Я думаю, что смерть Претора повлечет за собой ожесточенную и, возможно, долгую борьбу за место под солнцем.

– У нас нет на этот счет никакой надежной информации, – сокрушенно покачал головой президент. – Для наблюдателей со стороны ромуланская верхушка хочет казаться монолитной и сплоченной. Нам известно только то, что обязанности Претора выполняет какой-то комитет, но мы не знаем, кто именно в него входит.

– Деятельность любых временных комитетов основывается, как правило, на существующих законах и традициях, – заметил Спок, – по крайней мере, в развитых обществах.

– Об этом комитете, джентльмены, нам ничего не известно, – повторил президент. – Ни численность, ни состав. Но как бы там ни было, нам придется иметь дело именно с ним, даже если мы этого не хотим. И не только в плане проведения мирной конференции.