Зона особого внимания - [26]

Столбы его потрясли. Если в лагере на скалах ему не было равных, включая инструкторов, то здесь он выглядел робким щенком в стае матерых волков. Все было другое: официального начальства нет, маршрут каждый выбирает себе сам, ходят только поодиночке, страховки никакой, разбился – сам виноват, удачно слетел вниз головой, скользя грудью по гладкому склону высотой с десятиэтажный дом, сверху почти отвесному, а книзу все более пологому – о тебе споют песню и расскажут у костра зеленым неофитам и, разумеется, неофиткам.

Саня вернулся в Москву весь в синяках и ссадинах, его рассказам о том, что могут тамошние горные волки, никто не верил, но слушали с удовольствием, в особенности девчонки, которым и в голову не приходила дикая мысль отправиться на Столбы, а вот с Саней в койку хотелось ужасно.

Надо сказать, что Саня стал вожделенным призом для женского окружения в совсем еще нежном возрасте. Не по годам развитый физически, простодушный, улыбчивый, легкий в общении и совсем не урод, он не имел никаких шансов сохранить невинность до окончания школы и никакого желания ее сохранять. Приобщение к спорту под названием секс произошло в седьмом классе, когда на него положили глаз две подружки из девятого, «коллеги» по секции спортивной гимнастики.

Спортивная этика не требовала соблюдения условностей. Алка и Наташка пригласили Саньку послушать музыку к одной из них на квартиру в отсутствие родителей, музыку слушали краем уха, пока расправлялись с бутылкой молдавского вермута под пельмени, а потом, не тратя времени, перешли к любовной акробатике на ковре, почти как на тренировке. Девчонки, уже обладавшие некоторым опытом, – по очереди, Саня – с коротким отдыхом после каждого «подхода к снаряду», благо готовность у него была как у сырой морковки. Свободная партнерша и не думала оставить пару наедине, спортивный дух мероприятия этого не требовал, со смехом и подначками все шло более азартно.

В заключение попили чайку и разбежались, как после приятной тренировки, условившись встретиться втроем послезавтра.

Эти чисто товарищеские отношения продолжались регулярно, пока девчонки не окончили школу. Алка пошла на курсы секретарей и через полгода уже работала на фирме, Наташка – в медицинский техникум. Гимнастику, конечно, обе забросили, с Саней встречались еще несколько раз, а потом все само собой прекратилось. Между прочим, из спортивного интереса они перепробовали все, что наблюдали в порнушках по видику (который, кстати, никогда не смотрели коллективно); экзотика оказалась неинтересной и в спортивном отношении непривлекательной – технические сложности не окупались получаемым удовольствием, особенно любовь втроем одновременно. Поэтому в обиходе остались самые простые способы, которые так и не надоели за два года.

Самое интересное, что любовный (или скорее спортивный) треугольник оказался удивительно прочным. Ни Алка, ни Наташка не пытались Саню монополизировать, а тот, через полгода знавший все повадки, интимные сходства и различия девчонок, ни разу не почувствовал, что одну из них он хочет больше, чем другую.

Когда одна из подружек по каким-то причинам не была готова участвовать, происходили встречи вдвоем, но получалось как-то скучновато. Со временем обе девчонки выскочили замуж, о «спортивных» встречах с Саней уже речь не заходила, однако все трое остались лучшими друзьями.

Совсем другой опыт получил Саня в десятом классе, в него всерьез влюбилась учительница русской литературы, в полтора раза старше Сани, женщина в самом расцвете. В школе Ирину Павловну (Ирпалну) не то чтобы любили – скорее воспринимали лучше других учителей: она вела себя на уроках раскованно, любила пошутить, иногда на грани двусмысленности, не уходила от острых вопросов, охотно вступала в пикировки с учениками (менее охотно – с ученицами) и вместе со всеми от души смеялась, услышав новый анекдот или остроумную реплику. Начиналось все тоже вроде по-спортивному, Саня у нее, видимо, был не первым из учеников, хотя никто этого не подозревал. Она как-то пригласила его для индивидуального разбора сочинения к себе домой. Наивный Саня явился в назначенное время, Ирпална встретила его по-домашнему, в халатике, разговор о сочинении прошел как-то скомканно, потом пили чай с домашней наливкой, обладавшей, как оказалось, весьма своеобразным действием: после третьей рюмки Саня уже не мог отвести взгляд от щедрых природных богатств Ирины Павловны, все менее скрываемых распахивающимся невзначай халатиком.

Саня смущался, не смея подумать, что хозяйку интересует его свободное владение великим и могучим, но совсем не языком, и собрался уходить, почувствовав, что его сырая морковка ведет себя неприлично. Ирпална вдруг заявила, что у нее есть отличная танцевальная кассета, она так давно не танцевала, а сейчас есть настроение… Кассета была запущена, Саня с пересохшим горлом принял любимую учительницу в объятия, но вместо танго получилось лихорадочное стягивание друг с друга все более интимных одежек…

Дальше все пошло совсем не по-спортивному. Они катались по широкой тахте, яростно насилуя друг друга, через две минуты оба кончили, царапаясь и кусаясь, стоная и вскрикивая, а когда наконец судороги долгого, дикого, слепого экстаза понемногу утихли, Ирпална не отпустила его, продолжая медленно двигать бедрами, постанывая и покусывая его губы. Санина морковка не подвела, уже через пять минут она обрела нужную кондицию, и темп опять стал нарастать… Саня уже больше не кончал, зато у дамы это получилось несколько раз, и перерывы между приступами экстаза становились все короче, пока она не затихла в полном изнеможении, лежа ничком и тихо всхлипывая. Саня потихоньку встал, заглянул в ванную, оделся и сбежал, не представляя, как теперь будет приходить на уроки русской литературы.