Зомби идет по городу - [47]

Несколько раз по своим делам прошел по коридору Пафнутьев, встретился с Халандовским глазами, но, видимо, не узнал, потому что не остановился и приветствовать его не стал. И Халандовский тоже никак не проявил себя. Если Павел Николаевич проходит мимо и ничего не говорит, значит, ничего не отменяется, все остается в силе и его истязания продолжаются.

Через некоторое время Халандовский заметил среди посетителей прокуратуры подмокшего человека, который приходил сегодня утром к нему метить деньги и пересыпать их порошком. Заметил Халандовский и то, что тот был не один, с кем-то перемигнулся, с кем-то словечком перебросился. Вид его был настолько невыразительный, что Халандовскому каждый раз приходилось делать над собой усилие, чтобы его узнать, увидеть, выделить среди других посетителей. Наверно, это неплохое качество – уметь вот так растворяться в толпе, подумал он. Значит, кольцо вокруг Анцыферова сжималось, значит, скоро тебе, Аркаша, выходить на сцену.

Показался в конце коридора Анцыферов – легкий, стремительный, нарядный. Он на ходу кому-то махнул рукой, кому-то улыбнулся, бросил ободряющее слово, и жалобщики расступились перед ним, склоняя головы покорно и даже с каким-то благоговением. Сердце Халандовского при приближении прокурора дрогнуло, ударило несколько раз мягко и тяжело. Он приподнялся, но неловко, не до конца, оставаясь в полусогнутом состоянии и при этом стараясь поймать неуловимый взгляд Анцыферова – тот ни на кого не смотрел, хотя, кажется, всех видел, улыбался в пространство рассеянно и озабоченно.

– Я к вам, Леонард Леонидович, – пробормотал Халандовский из темноты своего преступного угла.

– Вы? – Анцыферов остановился на секунду, узнал директора гастронома, узнал все-таки. Вскинул удивленно брови, осматривая Халандовского с головы до ног.

– Что у вас?

– Хотел вот зайти...

– Ко мне? – спросил Анцыферов, удаляясь.

– Да, ведь мы договаривались...

– С вами? – Анцыферов остановился, подумал, обернулся. – Минут через пятнадцать. Вас пригласят, – и скрылся за дверью, обитой клеенкой, под которую напихали чего-то мягкого.

Халандовский опустился на свое еще не остывшее место с чувством облегчения. Сердце его колотилось, на лбу выступил пот. Он был даже счастлив оттого, что Анцыферов не сразу потащил его в кабинет, а дал передышку. Халандовский нашел взглядом своего утреннего гостя, тот подмигнул ему – все, дескать, в порядке. Он все слышал. Халандовский поднялся и направился за угол, к туалетам. Утренний гость шел следом.

– У вас все в порядке? – спросил он мимоходом, ковыряясь в ширинке.

– Вроде... А у вас?

– И у нас. Вы напрасно так волнуетесь... На расстоянии видно. Это настораживает. Знаете, для него это такие будни, такие будни... Уже сегодня несколько человек проделали то, что вы только собираетесь.

– Не может быть! – удивился Халандовский.

– Уверяю вас, – человек звонко застегнул «молнию» ширинки и первым вышел из туалета.

Потоптавшись, вышел вслед за ним и Халандовский. Ему стало легче. Действительно, стоит ли так волноваться, если здесь у каждого в кармане такой же пакет, как и у него, только не меченый... Халандовский вернулся к своему месту, втиснулся в угол и замер. Опять мимо пронесся Анцыферов и, не выдержав напряженного взгляда Халандовского, бросил на ходу:

– Помню-помню...

И наконец наступил решающий момент – из дверей приемной выглянула секретарша и, ни на кого не глядя, никого не видя, произнесла в коридорное пространство:

– Халандовский, зайдите!

Халандовский громоздко поднялся, грохоча плащом, выбрался из своего угла и шагнул к приемной, остро ощутив возникшее за его спиной движение – спрятал газету утренний гость, несколько человек, оторвавшись от своих бумаг, переместились поближе к двери приемной, где-то в толпе возникло и исчезло бледное лицо Пафнутьева. Ага, злорадно подумал Халандовский, и тебе нелегко это дается, как я понял, такие вещи никому легко не даются.

– Может быть, вы разденетесь? – спросила секретарша, с подозрением окидывая взглядом его ссохшийся плащ, который, скрежеща, заглушал все звуки в приемной.

– Да нет, чего уж там... Я на минутку, – ответил Халандовский, вовремя вспомнив, что как раз в кармане плаща у него лежал пакет с пятью миллионами.

– Как хотите, – передернула плечами секретарша.

– Я могу зайти?

– Конечно. Леонард Леонидович ждет вас.

Халандовский кивнул, благодаря, подошел к обитой дерматином двери, осторожно приоткрыл ее, но за ней оказалась еще одна, и он, поколебавшись, шагнул в темноту тамбура. Там повозился, нащупал ручку следующей двери, открыл ее, и ему тут же ударил в глаза сильный свет солнечного дня. Анцыферов сидел за столом прямой, подтянутый, во взгляде его была озабоченность и еле заметное нетерпение. Не говоря ни слова, он махнул рукой в сторону стула. Присаживайся, дескать. Халандовский опять благодарно кивнул, сглотнул от волнения слюну.

– Слушаю вас! – сказал Анцыферов напористо. – Я, честно говоря, вас сразу и не узнал... Богатым будете!

– Откуда, Леонард Леонидович... Обложили меня, со всех сторон обложили. Вздохнуть не дают!

– Кто же это с вами так? – насмешливо спросил Анцыферов.