Зомби - [39]

— Ты ешь, ешь!

На объяснениях не настаивает пока, а уже в чашке ничего почти нету. Значит, немедленного действия не ждет.

— Рюмашку?

— Да нет, не надо этого! Я боюсь, мы с тобой гостей тут дождемся.

— Ну, пугай! Гостей? Твоих дружков, что ли? Из РУВД?

— Нет. Там не в курсе. Сама понимаешь, выводить их на тебя мне ни к чему. Но сам бы я хотел в этой истории разобраться. Очень все чудно. Я ведь, как это началось, я ведь случайно сюда позвонил, думал, вдруг ты уже вернулась. А со мной отсюда загадочно разговаривает какой-то! Я сюда шасть, что, мол, он тут делает да кто такой? А тут — никого.

— Может, не тот номер набрал?

— Я перезванивал. Кто это мог быть? В свете мной изложенного?

— Некому здесь быть, Роальдик.

— И здесь был след, и сыр он изгрыз, как мышь. И чай пил. Тут чашка была сырая. Нет-нет, не ищи! Ту чашку я спрятал. Я вообще рассчитываю на возможность скрупулезного, не на халяву, следствия… Пожалуй, позвоню!

— Кому же?

— Да есть. Это не в РУВД.

Капитан прошел к телефону. В зеркало видел, что Любка напряжена, стоит у стола, прислушивается. Не уверена, что делает все правильно? Не рассчитывала, что не сразу подействует отрава? Ну-ну. Пока я на коне и все у меня в поле зрения. Спокойно, капитан!

— Маша? Маш, это я!

— Ой! Роальд Василич! А мне уже сто раз звонили. Вас обыскались! И Борис Николаевич звонил, и Магницкий, и сам Капустин! Чего они у меня-то все спрашивают?! А вы где?! Я так переживаю! Ведь труп нашли!

— Погоди! Потом расскажу. У меня к тебе вопросы. Ты утром сегодня во сколько пришла на работу?

— В девять.

— Вспомни, кто заходил в кабинет до моего прихода! Точно вспомни! Очень важно!

— Вы меня так пугаете, а я к вам так хорошо отношусь! Всегда вы так, Роальд Василич! Прямо, не знаю… Кто? Да много… ну, Андрюша Соловьев, он просил напечатать…

— Ты выходила из кабинета, пока он там был?

— Может быть… вроде выходила к Ольге… а что?

— Кто еще?

— Борис Николаевич с утра был. Если на то пошло, я тоже выходила. Магницкий заходил, вроде при мне был.

— А так было, чтобы они вместе, скажем, оставались, но без тебя?

— Не знаю… Роальд Василич, а… где сейчас тот жрец? Вы его нашли? Кто он? А сами вы где?

— Он что? Тоже меня искал?

— Ой! Как он мог искать?! У меня?! Да вы что, Роальд Василич! И так мне… я же одна. Я вам… Вы, наверное, не помните, а вы мне давали телефон один. По секрету, вы сказали, между нами, на крайний случай. Не помните?! Ну… вы простите меня, я, наверное, глупость сделала, полчаса примерно назад… взяла и позвонила. Мне очень страшно за вас было, куда вы пропали.

— И что?

— Прямо не знаю… там, по тому номеру… он! Ей-богу! Тот самый голос! Я не стала ничего отвечать, бросила трубку. Но это он, я сразу узнала! И он… понял, что я звоню!

— Это как же?

— А он прямо сразу: «Роальда Василича?», а то я жду его звонка, мол… ведь он там! Там! А вы где!

— Там. Это я там.

— Вы?! Там?! И что?!

— Ничего страшного. И все в порядке. Во сколько ты по тому номеру звонила? Только точно!

— Точно? Я звонила… в восемь часов и примерно сорок минут. Я засекла случайно.

— Спасибо. Ладно. Если что мне надо будет, позвоню тебе сам. Никому сама не звони! Никому о нашем этом разговоре не сообщай! Пока?

— Роальд Василич! Погодите! Я вспомнила одну вещь. Я точно помню, что у меня сегодня утром Андрюша Соловьев просил листочков пять финской бумаги, он знал, что у вас в сейфе есть. Он при мне их брал, я ему сама отсчитала, но потом я как раз выходила, а он видел, куда я ключ положила. А вообще-то и позавчера он просил.

— Спасибо! Очень важно! А Борис Николаевич?

— И он! Точно! Он тоже просил! И тоже он мог один в сейф…

— Еще кто? Очень важно! Все очень важно! Понимаешь?! Оба они, кстати, ко мне домой позавчера заходили. Без меня. Понимаешь?

— Конечно! (Едва ли ты, Маша, понимаешь, я сам только-только начинаю понимать, но это… страшное дело!)

— А еще… Борис Николаевич позавчера тоже финскую бумагу брал. Сам. Он ключ у меня взял и сам там рылся.

— Это все? Больше никто не лазил? А Борис Николаевич знал, что ты это видела?

— По-моему, знал. Не уверена.

— Спасибо! Очень важно! Ты не представляешь как! Договор прежний, имей в виду. Сам позвоню, если что. Пока!

Капитан положил трубку и застыл над нею вопросительным знаком. Надавил подушечкой большого пальца на зеркальный бочок телефонного аппарата. Получился отпечаток с характерным крестиком от старого рубца. (А много я сегодня крестиков понаставил. Как андерсеновская собака.)

— Ты на телефоне висишь, как старая баба! Кому же звонил!

— Маше… нистке. У меня дела. Кое-какие есть дела?

(Когда же, Любка, по твоим расчетам, эта гадость во мне заработает? Вероятно, по твоим расчетам, рано? Вторую чашку не предлагаешь, значит, кофе в большой дозе может помешать? Значит, это было что-то вроде клофелина или гексония.)

— Зачем звонил? Хочешь вывести на себя своих?

— Я не в РУВД звонил. У меня есть знакомая. Она волнуется. Целый день я ей все не собрался позвонить.

— Интересная знакомая. И разговор интересный.

— Деловое знакомство.

— Деловой! Кстати, зачем и в кого ты тут все-таки стрелял?

(Ого! Взгляд напряженный. Ждет. Значит, скоро отрава подействует?!)