Золушка Xy - [23]

По закону подлости, сегодняшний вечер был одним из самых спокойных в доме. Карлов с сыновьями отправились на очередной торжественный прием. С подобного рода мероприятий они обычно возвращались поздно, бывало даже под утро. Вероника отпросилась на День рождения к подруге, пообещав вернуться утром следующего дня. В доме остались только брат с сестрой, и, как назло, Илья большую часть вечера вынужден был провести в изнурительной уборке.

— Илюш, смотри, что я нашла, — тихонько подошла Олеся. В руках она держала небольшой фотоальбом. — Тут мама, когда была еще совсем молодой. Хочешь, вместе посмотрим?

— Давай, — сказал брат, усаживаясь на диван и включая настольную лампу. Олеся прижалась к нему и раскрыла альбом.

Фотографий было совсем немного, от силы штук двадцать. Никогда раньше они не попадались им на глаза, по той простой причине, что никто из них не пытался до сегодняшнего вечера навести в углу порядок. Все снимки были сделаны в экспедициях, в которые ездила их мать в юности — сразу после института. Она выучилась на археолога. Но с экспедициями покончила с рождением Ильи, устроившись работать в музей, специалистом по древним раскопкам.

Мама мало рассказывала о том периоде своей жизни. Илья и не знал, что она посетила столько живописных мест. Все фотографии были очень красивые, и самая красивая на них мама — молодая, смеющаяся, в окружении друзей.

Внезапно, один снимок привлек внимание Ильи. В мужчине рядом с материю он без труда узнал скончавшегося пациента из четвертой палаты. В следующий момент Илья привстал от удивления, мигом забыв об усталости. На снимке мама в руках держала ту самую турку, что досталась Илье при столь необычных обстоятельствах. Он соскочил с дивана и побежал в угол, где начал лихорадочно рыться в вещах в поисках заветного ящика. Олеся смотрела на брата во все глаза, не понимая причины его возбуждения. Откопав ящик на самом дне хлама, Илья вернулся к дивану. Вынув сосуд, сверил его с изображенным на снимке. Ну точно, та самая турка!

— Откуда у тебя такая красота? — спросила Олеся, забирая у Ильи турку и любуясь ею с видом истинного ценителя произведений искусства.

— Попала ко мне случайно… — Илья рассказал ей про странного пациента, ничего не утаивая. Сестре он доверял, как самому себе.

— Странно, — произнесла Олеся. — Получается, что раньше она принадлежала маме. Значит, мама ее подарила ему? — указала она на изображенного на фотографии мужчину.

Илья достал снимок из ячейки альбома и прочитал надпись на обороте, сделанную рукой матери: «Я и мой лучший друг и соратник, Кирюша Синицын, на берегу живописного озера Титикака». Далее шла дата, за год до рождения Ильи.

— Теперь, я бы о многом мог спросить его, — с сожалением произнес он. — А тогда, хотел, чтобы наш странный разговор поскорее закончился. Вот почему его фамилия показалась знакомой… Наверное, мама когда-то упоминала о нем, и невольно запомнилось. — Он задумался ненадолго. — А знаешь, Синицын сказал, что завладел этой туркой незаконным путем. Получается, он украл ее у мамы, и после этого они перестали общаться. Вот, о чем он говорил перед самой смертью.

— Значит, по праву эта вещь принадлежит нам? — недоверчиво спросила Олеся.

— Получается, что так, — кивнул Илья. — Только, давай, не будем никому ее показывать, проблем у нас и так хватает. Отчим, если увидит, обязательно захочет пополнить ею свою коллекцию антиквариата.

— Конечно, я и сама так подумала, — восторженно отозвалась сестра. — Она будет только наша и больше ничья.

Ни он, ни Олеся не подумали, что вещь достаточно дорогая и можно попытаться ее продать и уехать из города, подальше от ненавистного отчима и всей его семейки. Они держали турку в руках, как единственную вещь, которая осталась от мамы — свидетельство того, что она жила когда-то, путешествовала, была молодой и счастливой. От нахлынувших чувств Олеся заплакала. Илья обнял сестру и прижал к себе, тихонько укачивая.

— А знаешь, — внезапно, сквозь слезы сказала Олеся, — давай будем пользоваться ею, когда никого нет дома. Не хочется, чтобы такая красота пылилась. Она как раз на две маленькие чашечки — для тебя и меня, — она радостно улыбнулась осенившей ее мысли, глаза заблестели, увлажненные слезами, как цветы утренней росой.

— Согласен, — торжественно произнес Илья. — И начнем мы прямо сегодня, когда как раз есть такая возможность.

Олеся радостно захлопала в ладоши, но потом, спохватившись, произнесла:

— А, может, лучше в другой раз? Ты, ведь, так устал.

— Усталость как рукой сняло, когда я увидел эту фотографию. Все, пошли на кухню.

Они дружно спустились в вычищенную Вероникой кухню.

Пока Илья закладывал кофе с сахаром в турку, заливал водой и ставил на плиту, Олеся весело доставала из холодильника печенье и конфеты.

— А здорово мы с тобой придумали, правда? — радостно щебетала она. — Пить кофе в тайне от всех. Это так волнительно. У нас с тобой теперь есть собственная тайна!

— Не просто тайна, а большая тайна, — шутливо поправил ее Илья, неспешно помешивая кофе ложечкой, следя за тем, когда наступит момент закипания, потому что закипевший кофе — это испорченный кофе, так его учила мама. — Она такая большая, что о ней никому нельзя рассказывать, даже Веронике. Сможешь удержаться?