Он не удивился: уединенная жизнь в усадьбе в компании резкой и недружелюбной Элен была нелегким испытанием. Макс не осуждал вдову и ее дочь за желание начать с чистого листа. Разве сам он не покинул таверну сразу после того, как похоронил мать? Впрочем, ему не хотелось вспоминать несчастливое детство, а тем более вникать в проблемы семейства Маунтфорд.
Поставив чашку на стол, Макс поднялся.
– Прежде чем уехать, я бы хотел осмотреть сад и хозяйственные постройки за главным домом. Нет, не вставайте, – остановил он Хлою, готовую сопровождать его. – Моя обувь больше подходит для прогулок на природе, чем ваша. – Он выразительно посмотрел на ее изящные туфельки. На самом деле ему не хотелось слушать охи и ахи насчет местных красот. Навряд ли желание купить усадьбу пропадет, даже если что-то в окрестностях ему не понравится.
Как только он вышел, за дверью послышались возбужденные голоса с нотками триумфа. Его настроение тоже было приподнятым. Макс с удовольствием оглядел просторный холл – скоро дом будет принадлежать ему.
Он замедлил шаги, размышляя о том, что усадьба поколениями принадлежала одной семье. Макс никогда не испытывал ничего подобного: в нем крепла мысль о том, что он готов пустить корни. Здесь родятся его дети. У него никогда не было семьи, но она будет.
Макс с горечью вспоминал мать. Если бы она прожила дольше, он был бы счастлив поселить ее здесь, окружить заботой и роскошью, которую мог теперь позволить. Он думал о том, что теперь должен позаботиться о продолжении рода и подарить своим детям счастливое детство, которого сам был лишен. Сюда он приведет женщину – свою будущую жену. Правда, сначала ему предстоит найти ее. Но здесь будет их дом.
Решив осмотреть служебные помещения, прежде чем выйти на хозяйственный двор, Макс направился к задней двери. Вдруг из коридора, ведущего в большую кухню, раздался голос:
– Мистер Василикос, мне нужно поговорить с вами!
Перед ним с каменным выражением лица возникла Элен Маунтфорд. Макса охватило раздражение. Он хотел поскорее закончить инспекцию и уехать отсюда.
– О чем? – спросил он с холодной вежливостью.
– Это очень важно. – Элен поманила его в кухню.
Макс неохотно последовал за ней. Он попал в огромное помещение с каменным полом и старинными деревянными шкафами вдоль одной из стен. Часть другой стены занимала громоздкая плита. В середине стоял массивный хорошо выскобленный дубовый стол. В кухне царила атмосфера тепла и домашнего уюта, к счастью, без следа современного дизайна. Макс повернулся к Элен Маунтфорд. Она стояла в напряженной позе, ухватившись за спинку высокого стула. Лицо выражало непреклонную решимость.
– Вы должны кое-что знать! – Слова давались ей с трудом. Элен находилась в состоянии крайнего возбуждения и собиралась с силами, чтобы продолжить речь.
– И что же это? – подсказал он.
Элен нервно сглотнула. От прежнего пунцового румянца не осталось и следа. Она была бледна как полотно.
– Мистер Василикос, мне нелегко говорить об этом, и я очень сожалею, что ваш визит сюда оказался напрасным. Независимо от того, что мачеха наговорила вам, должна предупредить – Хаугтон не продается и никогда не будет продаваться!
Замерев, Макс уставился на нее. Потом произнес далеким от светской вежливости голосом: – Соизвольте объяснить, что вы имеете в виду?
Элен глубоко вздохнула, заставляя себя сказать то, что должна была.
– Мне принадлежит одна треть Хаугтона, и я не намерена ее продавать.
Ее сердце стучало, как молот, но дело было сделано. С той минуты, что Элен вышла из гостиной, ее волновала только одна мысль: как перехватить Макса Василикоса и наедине сообщить ему свое решение. Ее план сработал, но вызвал откровенное негодование покупателя. Темные брови нахмурились, лицо застыло. Вместо приятного, обходительного гостя перед ней стоял крутой, могущественный бизнесмен, столкнувшийся с неожиданным препятствием.
– По какой причине?
Элен поджала губы.
– Для вас это не имеет значения.
Выражение его лица изменилось – стало циничным.
– Вероятно, вы хотели бы поднять цену?
– Нет. Я не хочу продавать Хаугтон и не буду.
Теперь Макс смотрел на нее с интересом, словно изучая.
– Вы понимаете, что, по закону, владея частью усадьбы, не сможете препятствовать продаже, если этого хотят другие собственники?
Элен побледнела от нахлынувших эмоций. Макс заметил, как побелели костяшки ее пальцев, сжимавших спинку стула.
– Я постараюсь, чтобы судебное разбирательство продолжалось как можно дольше. Ни один покупатель не согласится на ожидание, которое к тому же дорого обойдется ему.
Макс не сводил с нее взгляда: судя по ее напряжению, Элен решила стоять до последнего. Прикрыв глаза длинными черными ресницами, он миролюбиво сказал:
– Как пожелаете, мисс Маунтфорд, но мне бы хотелось осмотреть владения, пока я здесь, если позволите. – Макс одобрительно оглядел кухню. – Я рад, что здесь все сохранилось в прежнем виде.
Неожиданный переход от враждебности к одобрению застал Элен врасплох.
– Мачеха не проявила интереса к обновлению кухни, – сказала она.
– Вот и хорошо, – заговорщически блеснул глазами Макс.
Элен растерялась еще больше.
