Золушка - [2]
В апреле Сьюзен преподнесла ему блестящую идею — отослать Джоанну в школу подальше от дома. Даже очень далеко. В Массачусетс. Условия их развода давали матери такое право. Вот почему она спрашивала, сердится ли он.
Он и сам не знал, сердится или нет.
Как ни странно, думал он вовсе не об этом, а о том, надеты ли у Сьюзен трусики под красным шелковым платьем.
Однажды — с тех пор прошли годы, он и Сьюзен были совсем еще молоды — она ошарашила его утром в церкви, неожиданно шепнув, что она без трусиков. Мэтью в то время аккуратно посещал церковь. На минуту ему показалось, что крыша церкви обрушится им на головы. Или из-под юбки строгого платья Сьюзен выскочит, непристойно ухмыляясь, крошечный рыжий чертенок — маленькие рожки, хвостик крючком…
…Сьюзен смотрела на него и ждала ответа.
Сердится ли он? Кажется, нет.
— Что ж, это может пойти ей на пользу, — сказал он наконец.
Сьюзен удивленно приподняла брови.
— Она будет далеко от нас обоих, — добавил он, подчеркнув последнее слово.
— Ты оправдал мои надежды, — сказала Сьюзен, и разговор оборвался.
Два года, целых два года прошли после развода, а им по-прежнему трудно поддерживать хотя бы просто вежливый разговор. И первый удар всегда обрушивался на Джоанну. Вдали от них обоих она по крайней мере не будет испытывать постоянного давления то одной, то другой враждующей стороны. Ей четырнадцать. Пришло время, когда рана должна затянуться. Может быть, оно пришло для всех троих.
Поодаль от террасы тянулся вдоль берега пляж, океан был спокоен. Сияла полная луна, и серебристая лунная дорожка тянулась по воде. Запах жасмина доносился откуда-то снизу, им полнилась ночь. На пляже какие-то юнцы играли на гитарах. Снова все как на Лейк-Шор-Драйв. Только в ночь их встречи звучали мандолины и благоухала мимоза.
— Я знала, что ты будешь здесь сегодня, — заговорила Сьюзен. — Мюриэл звонила и спрашивала, не против ли я, если она пригласит тебя. Она сказала тебе, что я приеду?
— Нет.
— А если бы ты знал? Пришел бы?
— Возможно, что и нет, — ответил Мэтью. — Но теперь я рад, что пришел.
Хвост по-прежнему держался за ним.
Отто не спеша свернул к югу на сорок первую федеральную дорогу. Хорошо бы отыскать местечко с единственной дверью, без второго выхода. Например, какой-нибудь подходящий бар. Этот ублюдок скорее всего последует за ним. Убедившись, что гаду не удрать, можно начинать игру. Как в кино. Подойти и предложить: «Эй, парень, ты вроде собираешься провести со мной всю ночь, почему бы нам не выпить вместе?» Эдди Мэрфи сыграл так однажды, да, кажется, это был именно он. В том фильме, где он играет копа из Детройта.
В зеркале заднего вида отражались огни машины.
Едет почти впритык.
Осторожно.
Расстояние футов двадцать. Может, тридцать, не больше.
Эту машину он видит впервые.
Обнаружил ее, отъехав всего три квартала от «Лачуги». Остановился купить сигарет и заметил, что какая-то машина ткнулась ему чуть ли не в задний бампер. И стояла на месте, когда он вышел из лавочки с пачкой сигарет. Черный «торонадо» с красными полосами, как у гоночного автомобиля. И с затемненными стеклами. Сильно затемненными, не разглядишь сквозь них, кто за рулем. Машина тронулась за ним почти сразу, как он отъехал, минуты не прошло. Стало быть, парень либо новичок, либо не считает нужным прятаться. Следит в открытую.
Сам Отто ездил на тускло-синем «бьюике-сенчури». Коли ты детектив, тачку выбирай неприметную, чтобы никому не бросалась в глаза. Иначе засекут тебя в один миг. Ежели бы автодилеры торговали линялыми машинами, он бы купил целую дюжину. Нынешняя его колымага выцвела с годами, теперь она внимания не привлекает, слава Богу.
Однако нынче ночью не поработаешь — «торонадо» тут как тут.
Это был торжественный прием. Мюриэл и Гаролд Лангерманы праздновали серебряную свадьбу. Мужчины в белых смокингах, дамы в вечерних платьях. Ударник из маленького джаз-оркестра спустился на пляж и разогнал гитаристов. Потом вернулся в дворик-патио под террасой и присоединился к пианисту и контрабасисту. Они заиграли «Это было в Монтерее». Луна рассиялась еще ярче, и вода в заливе сверкала под ее лучами, словно битое стекло.
— О чем ты думаешь? — спросила Сьюзен.
— О том, что я пойман и попал под арест.
— Это плохо?
— Наоборот, хорошо.
«…Давным-давно», — пели музыканты.
— Ты чудесно выглядишь сегодня.
Сьюзен слегка улыбнулась.
— А ты просто красавец.
— Благодарю.
Рост у него ровно шесть футов (правда, его сестра Глория утверждала, что он, пытаясь очаровать одну милую девушку, хвастался, будто рост у него шесть футов и два дюйма), а вес сто семьдесят фунтов. Волосы черные, глаза карие… Лицо? Его партнер Фрэнк выражается так: «твоя лисья физиономия». Пожалуй, это не совсем подходит под определение «красавец». Так, ничего. Вполне терпимо. В кругу изысканно красивых мужчин в джинсах от знаменитых модельеров Мэтью Хоуп чувствовал себя заурядным.
