Золотые времена - [48]

– Эх, разминулись, – с досадой буркнул Ривалдуй. – Вот невезение! А эти трое – ну и махинаторы!.. И как же это удалось им? Офалдеть!..

Аборигены тем временем, не прекращая балабонить, размотали свои пышные чалмы и аккуратно расстелили их, наподобие праздничных скатертей, неподалеку от звездолета.

Женщина вернулась на корабль и уже несколько минут спустя появилась с объемистой тележкой.

Спутники ее ликующе залопотали и тотчас принялись содержимое тележки выставлять на скатерти.

Фаршированные порося, салаты, банки с компотами, торты кренделястые, разные бутыли с винами и прочими напитками покрепче, куропатки, заливные рыбы, языки, бараньи ножки, пироги, грибочки в маринаде, фрукты, ягоды…

Богатый стол.

Изрядно, надо думать, хапанули из ракетных погребов…

Приписка на полях:

Нет сил!.. И хоть бы Бумдитцпуппер подавился – вот уж кто́ безжалостно ворует! (См. комментарий.)

– Эх-ма!.. – всплеснул руками Ривалдуй. – Ты погляди-ка, кэп, – прощальный ужин! Пикничок под звездным небом! Обобрали бедный экипаж, чужое прикарманили, бандюги, а теперь еще и проедают… Нам бы… Вот умеют жить!

И грянул пир.

Пили, ели и снова пили. Без разбору – всё подряд. Потом погорланили песни, повопили просто так – и тут наступила реакция.

Наблюдателя со стороны такое, безусловно, не могло не потрясти.

– Упились, – бойко констатировал Ривалдуй, с завистью глядя на аборигенов.

– Да уж, не без этого… – расстроенно кивнул Матрай Докука. – Им теперь – море по колено. Своего добились… Можно отдыхать! Новая-то, по казенному расписанию, партия туземцев, надо полагать, пожалует сюда только утром, а как раз к утру эта троица оклемается немного, сядет в ракету и – доброго всем здравия, не поминайте лихом!..

Они с ненавистью уставились на счастливо отключившихся аборигенов.

– Не знаю, кэп, не знаю, – вдруг зашевелился Ривалдуй, – ты, разумеется, как хочешь, как тебе подсказывает совесть, но я этого так пропустить не могу.

– Ты о чем?

– Да все о том же! Столько жратвы и выпивки осталось, кэп!.. И какой! Ведь добро пропадает!.. У меня сейчас пусто в желудке, как у них в головах.

– А баба? – строго спросил капитан. – Я же знаю, зачем тебе туда приспичило.

Пупель Еня мигом насторожился.

– Ну, кэп… – замялся Ривалдуй. – Всё может быть, конечно. Одно к одному… Зов натуры, а она – многообразна… Я ручаться не могу. Но если подойти с умом…

– Да, женщина… – промямлил Пупель Еня. – Что ж, космический разврат? – внезапно захихикал он. – Вот ведь умора! Ривалдуй, ее мужья тебя угробят!

– Может, она – верная жена? – предположил Матрай Докука. – Верная соратница? И не допустит сраму и скандалу? Все сделает так, чтоб было в лучшем виде – шито-крыто? Да, – вздохнул он, – редкостный момент. Сказочный! Такую добычу прошляпить просто глупо. Ступай, Ривалдуюшка, разведай хорошенько обстановку. Чуть что – немедленно дашь знать. Сигнал какой-нибудь… Но очень не шали, будь поскромней. Известно: языки длинней Вселенной. А ведь репутация – вещь хрупкая…

– Я понял, кэп, – кивнул согласно Ривалдуй. – Я постараюсь, чтоб недолго…

Он выглянул из-за распорки, шлепнулся на землю и, в лунном сиянии извиваясь, аки червь, сверкая белыми галошами, пополз напрямки к отпировавшимся аборигенам.

Его приближение осталось незамеченным.

Оба мужа сладко спали, свернувшись калачиками и тесно прижавшись друг к другу спинами, как населявшие когда-то Землю разные сиамские близнецы; женщина, напротив, спала сидя, подтянув к себе колени, цепко обхватив их руками и положив на те колени свою славную развратную головку.

Кушаний вокруг теснилось – тьма. И ненароком угодить в какое-нибудь блюдо ничего не стоило, пусть и светила полная луна.

Но Ривалдуй не без изящества преграды одолел и, наконец, достиг желанной цели.

Здесь знатной кучкою лежали непочатые бутылки. Эдакий питейный уголок среди съестной пустыни.

Ривалдуй без промедлений вышиб пробку из одной бутылки и несколькими жадными глотками осушил посудину.

Таким же образом он поступил с тремя другими.

Когда первая жажда была наконец утолена, Ривалдуй взялся шуровать подряд по всем скатертям, где-то что-то наспех откусывая, где-то прихлебывая, где-то жуя, где-то разом глотая, чтоб не тратить время зря, давя галошами фужеры, блюда и тарелки, – словом, учинил вокруг натуральнейший питательный погром, весь измазался и извалялся в липком, вязком, студенистом, сальном, да так, наверное, и задремал бы средь сотворенного им безобразия, но тут разгульная кривая занесла его совсем уж далеко.

И потому, когда он все-таки сообразил, что происходит, было поздно – целую минуту, вероятно, он стоял на четвереньках перед женщиной и медленно бодал ее, стараясь отодвинуть, чтоб пробраться дальше.

Женщина проснулась и теперь хмельно переводила взгляд со своих мужей на Ривалдуя и обратно.

В голове ее определенно был бедлам.

Это обстоятельство и спасло героя, поскольку, окажись иначе, женщина непременно стала бы орать – столь живописен и неотразим был в те минуты Ривалдуй.

– Мальчик… – сипло промямлила женщина и протянула руку, норовя погладить Ривалдуя по усам. – Мальчуган, мальчоночка, мальчонка… Пупсик ясный… В гости захотелось? Ну, иди сюда, глупыш!