Золотые времена - [25]

В воздухе повисла тоскливая тишина.

– Кэп, они требуют, – простонал Пупель Еня. – Ишь, как обозлились… И, похоже, не уймутся…

– Себе ведь на голову, только и всего. Ничтожества! – презрительно пожал плечами капитан, окончательно входя в новую роль. – В таком случае выбор оружия остается за мной. Предлагаю биться… взглядами!

– Какие взгляды?! Кэп, ты что такое говоришь?! – перепугался Ривалдуй.

– Совсем уже… – убито охнул Пупель Еня.

– Самое ужасное оружие, какое мне известно, – радостно соврал Матрай Докука. – Именно! Взгляды на жизнь, взгляды в упор, взгляды вождей и все такое… Новинка сезона. Я еще не демонстрировал, нарочно припасал… Ну, карачун вам всем пришел!

И, не давая аборигенам опомниться, капитан моментально приступил к делу.

Правую ногу отставив чуть-чуть назад, левую же, как положено по этикету, выдвинув чуть-чуть вперед, а руки строго опустив по швам, он принял позу матерого дуэлянта (от рождения – левши, чтоб этим качеством заранее ошеломить противника) и вперил сатанинский взгляд в балдеющих туземцев.

Те никак не могли взять в толк, что происходит. И что теперь их ждет…

По этой причине они уже через минуту, не желая дальше искушать судьбу, сломились, на всякий случай перетрусили и вразнобой наладились канючить:

– Не надо! Хватит! Сжалься! Раньше срока не губи! Мы ведь тоже… хотим жить по-человечески…

– Откажитесь от ракеты и самокрутки, – не меняя позы и не отводя взгляда, потребовал Матрай Докука. – Все должно быть строго по закону. А вот простить вас не могу. Совесть не позволяет.

– Смилуйся! – запричитали аборигены.

Вид у голого капитана был лютый.

Приписка на полях:

Сохранились ученые воспоминания, какой вид был у капитана. Но приводить их стыдно. И оспаривать – тоже. Ибо все дифирамбы пели девы. Старые и кабинетные. А капитан и близко к ним боялся подходить. (См. комментарий.)

Раздел второй

Пункт первый

Внезапно над их головами раздалось противное квохтанье аппарата, похожего на вертолет.

Ничего уже не соображая и ни на что больше не надеясь, аборигены с убитыми лицами выстроились в шеренгу – пятки вместе, носки врозь – и замерли, едва дыша.

А капитан – все в той же позе разгулявшегося дуэлянта – уже сверлил ужасным взором вертолет и с бешенством крушил его, крушил…

Вертолет, однако, вскоре сел. Совсем неподалеку от «воюющих сторон».

Из распахнувшегося люка неторопливо и вальяжно вылезли двое – очень тучные, в белых чесучевых сюртуках, в синих ситцевых шальварах с огненными трехполосными лампасами и маленьких оранжевых сапожках на высоких каблуках и с позолоченными шпорами.

– Ну, братишечки мои, теперь – держись, – тихо и печально проговорил Матрай Докука, одновременно улыбаясь изо всех сил. – Сейчас нас, вероятно, будут колотить.

– Позолоти ручку – дебет, не позолоти – кредит? – осведомился один из прилетевших, с красной повязкой на шее и огромным фиолетовым бантом на рукаве.

– Смилуйся, начальник! – хором простонали аборигены. – Пощади!

Левая начальническая бровь второго с недоумением взметнулась к роскошному рыжему чубу, куделящемуся из-под бескозырного картуза, а глаз под этой бровью глянул внимательно и настороженно.

На месте же правого глаза красовалась мощная бархатная нашлепка цвета штормовой морской волны.

– Ссуда взаймы – расход-приход? – удивленно произнес с нашлепкой на глазу.

– Какой-то особенный язык… – насторожился Пупель Еня.

Ривалдуй бочком приблизился к лингвоперчику, воровато обернулся и что есть силы трахнул по нему коленом.

Тотчас в аппарате что-то, обвалившись, громко зашумело, жалобно звякнуло, во чреве его случились нужные положительные перемены, и динамик внятно произнес:

– Вы еще не управились с этими молодцами?

Начальнички игриво переглянулись.

От таких слов все трое спейсотусовщиков внезапно засмущались и стыдливо прикрылись руками.

– Центр воображения отключился, с ним это бывает, – шепотом пояснил Ривалдуй, кивая в сторону лингвоперчика.

– Смилуйся! Спаси нас, начальник! – голосили между тем аборигены.

– А что такое? Неужели вам не удалось?

И тут Матрай Докука решил играть ва-банк.

– Начальник, дорогой, управы на них нет! – заорал он возмущенно. – Ужас! Что-то непотребное!.. Я даже слов не нахожу… Инспектора в дураках оставить хотели!

– Кто – инспектор? – не понял с красной повязкой.

– Я! А это вот – мои подручные. Всегда начеку… Я вынужден пожаловаться на здешних негодяев. Вы ведь помните меня? Я третьего дня мимо пролетал и настоятельно просил нас встретить…

– Вас?! – поразился с бархатной нашлепкой. – Именно вас? Нет, не помню. Хоть убей. Может, ты… – смятенно обернулся он к коллеге. – Не встречал ни разу? Нет?

– Ну как же, как же! – изворачиваясь с бешеным упорством, капитан взялся врать напропалую. – Я бывал здесь по своим делам еще лет двадцать пять назад! Вы тогда в чем-то сплоховали, а я вас покрывал… Уж, надеюсь, вы помните, как пили мы за ваше здоровье в одном очаровательном кабачке? Вы тогда, кажется, только женились… Именно! Хорошее времечко было, правда? Буйная молодость, вино, любовь!.. А?

– Нет, – с выражением полного недоумения на лице пробормотал с красной повязкой, видно, самый главный, – ничего такого я не помню. Даже странно как-то слышать… Да и не женат я… Так что трудно вспоминать… Мы прилетели к нашим соплеменникам, а вовсе не к вам. Вы, вероятно, обознались.