Золотые рыбки, или Отец мой славный - [20]

Кислюк. Четыреста тысяч франков.

Антуан(подпрыгивая). Как это, четыреста тысяч франков!

Кислюк. На билет! Бесплатно, считай, шкура человека дороже стоит! У меня есть возможность нелегально уехать в Аргентину. Документы поддельные и всё такое. Нужно только место заплатить в самолёте.

Антуан(с гримасой). Это дорого!

Кислюк (рассудительно). Ничуть. Если учесть всю поверхность человеческой кожи (ужас, как можно её растянуть, если расправить все складки), я подсчитал… за квадратный сантиметр кожи выходит чуть больше сорока су. Считай, что бесплатно! В моём положении я бы сделал тебе скидку, если бы эти сволочи удовлетворились одной моей, скажем, ногой… но им подавай всю мою тушу… им во что бы то ни стало необходимо продырявить мне кишки с полуметрового расстояния, чтобы быть уверенным, что дюжина их стальных слив надёжна во мне застряла. Тоже касается и двадцатилетних полицаев, которые перепутали призывные пункты… Лига Прав Человека очень обеспокоена. Там каждый день с тревогой спрашивают, расстреливают ли в достаточном количестве? Пик энтузиазма, поверь мне! Порох! Никогда не было ещё такой благоприятной обстановки, чтобы решить споры по поводу собственности. Франция превратилась в тёмный и опасный лес, где бродят разбойники, у которых ещё никогда не было столь благородных причин для убийства.

Антуан(опускаясь на один из ящиков). Но, чёрт побери, зачем ты связался с немцами?

Кислюк. Потому что тут были именно они. Не нужно было их пускать! Думаешь, если бы американцы пришли сюда первыми, мне бы не захотелось быть на их стороне? Лично мне они симпатичнее! Но у меня не было возможности их дожидаться. Жизнь-то здесь продолжалась. Разумеется, такого рода вопросы перед барчуками, как ты, не стоят. (После короткой паузы, с холодным взглядом.) Четыреста тысяч франков. Ради нерушимой дружбы получается не так уж и дорого. Или же кишки наружу старого приятеля, привязанного к столбу, у которого сушат бельё (знаешь, в настоящее время они завалены работой, и делают это где угодно), для тебе не такие уж приятные воспоминания! Рассчитываясь угрызениями совести, тебе выйдет, в конце концов, значительно дороже. В общем, тебе решать!

Антуан. Но, чёрт побери, зачем ты связался с немцами?

Кислюк. Хочешь, чтобы я сказал тебе, что делал это потому, что верил в Европу?

Антуан(поднимается, беря себя в руки). Бессмыслица! Меня этим не проведёшь! Во-первых, за мелкую спекуляцию людей не расстреливают. Есть всё-таки закон. Мы всё-таки во Франции, ещё при республиканском режиме. Уголовный кодекс есть уголовный кодекс! Его никто не отменял.

Кислюк. Не отменял. Но распространили памятку, как следует этим кодексом пользоваться. Вот, в чём опасность. Особенно, когда речь идёт о таком непредсказуемом народе, как эти старые добрые галлы… Из расстрелянных, по общим подсчётам, ста пяти тысяч человек, как признались в высших кругах, уверен, что больше половины вообще не поняли причину своей неожиданной смерти. (Философски.) Впрочем, заметь, когда умирают даже от бронхита, никто и никогда ничего не понимает. Не хочется умирать… это человеческое качество. Если бы справедливость существовала, то смерть касалась бы только других.

Антуан(после пауза). Но, чёрт побери, зачем же ты связался с немцами?

Кислюк. Повторяешься, старина! Даже если у меня и есть уважительная причина, это всё равно будет стоить тебе четыреста тысяч франков — или вечные муки совести. «Имейте выбор!», как говорят швейцарцы. (Мычит.) Ах! Как чудесно, быть швейцарцем! Луи XIV, Наполеон, Жанна д'Арк, Байар, Такси дё ля Марн, я бы всё променял, только чтобы оказаться швейцарцем!

Антуан. Тебе нужны деньги наличными?

Кислюк. Представь себе, что в моём банке очень щепетильны на этот счёт. Мне трудно бы было туда лично явиться.

Антуан. Признайся, мне всё-таки не повезло, что это всегда сваливается на мою именно голову…

Кислюк. Мне тоже. Поверь, я предпочёл бы, чтобы мне эту услугу оказал кто-нибудь, кого я уважаю.

Антуан. Но, чёрт побери, зачем же ты всё-таки связался с немцами?

Кислюк. Ты, наконец, прекратишь представлять Проделки Скапена? Замучил меня! (С призрением.) Принимай реалистические решения, которые не входят в твой репертуар старик. Выстави меня за дверь или иди за деньгами. Я, лично, спешу.

Антуан(вздыхает и смотрит на часы). Половина девятого, банк откроется через полчаса. Я схожу туда и вернусь.

Кислюк. Это дело! Ах, есть же люди, которым жизнь даётся легко. Поставил закорючку — раз! и готово. Деньги — это омерзительно! Да здравствует окончательная победа!

Антуан. И, тем не менее, ты рад, засранец, что я эту закорючку поставлю!

Он делает шаг, чтобы выйти, но Кислюк его задерживает.

Кислюк. Эй, скажи-ка! Не убегай так! Ты вдруг заторопился! Я хотел тебе сказать… Подпись всё равно будет та же, а учитывая состояние, которым ты располагаешь… (Вкрадчиво, с ухмылкой.) Театр-то тебе всё же принёс кое что, ну… в военное-то время? Послушай, выпиши мне на восемьсот тысяч, а?

Антуан(подпрыгивает). Ты с ума сошёл!

Кислюк. Да. Любовь. Я люблю девушку. Она судомойка, но очень хорошая. В первый раз это у меня серьезно. Женщина моей жизни, понимаешь? Я хочу её с собой увести. Одному не под силу… Так что, понятное дело, ей нужен билет. А ты знаешь, что такое авиационные компании, у них сердце, как камень.