Золотые россыпи (Чекисты в Париже) - [85]

Нина горько улыбается.

— То есть вы думаете, что я не способна на сильное чувство? И пол года для меня слишком много? Разумеется, это совершенно в духе ваших обо мне представлений. Вы хорошо сделали, Прокоп Панасович, что не попросили об этой глупости: не могу обещать вам этого и на полчаса. Прощайте!

И Нина решительно открывает дверь.

— А зайти к вам попрощаться перед отъездом можно?

Нина оборачивается в дверях и равнодушно пожимает плечами.

— Пожалуйста.

И на этот раз исчезает.

Крук не останавливает её больше, идёт к столику за своим письмом. Но его нет ни на столике, ни на стульях — нигде. Крук садится за столик и опирается головой на руки.

Он долго сидит так. Потом опускает руки и решительно встаёт: ва-банк! Безумие, так безумие!

Поезд на Берлин отходит в восемь утра. Поэтому Леся заезжает к Мику в семь часов — он наверняка ещё спит. Нестеренко с Квиткой остаются в авто, а она взбегает на пятый этаж. Мик, однако, не спит. Он сидит за столом и чертит новую, большую схему «Ателье Счастья». Старая схема, которая опирается на две пустые бутылки, как развёрнутая книга, стоит перед ним. Сбоку третья бутылка, полупустая, и стакан.

— А, Леся? Входи.

— Ты не спишь? И не ложился?

Постель даже не смята.

— Нет времени. Ты что, кажется, сегодня едешь? Прекрасно. Садись. Раздеваться не нужно — холодно у меня, как на псарне. Может, выпьешь рюмочку?

Леся молча подходит к Мику, молча обнимает его голову и крепко прижимает к груди: зачем играет, и кого, бедный, хочет обмануть? Будто только сегодня вспомнил, что она уезжает. Схемы свои разложил, водкой вооружился.

Мик встаёт, грубо обнимает Лесю за плечи, отталкивает от себя и злыми, стеклянно-блестящими глазами впивается в её лицо. Потом приникает губами к её губам. Леся не двигается и покорно стоит, откинув голову назад.

Наконец Мик отрывается от неё и снова садится на стул, положив голову на руки.

Леся тихо гладит его голову одной рукой, а другой вынимает из кармана манто плотный конверт и кладёт его под схему.

— Ну, прощай, дорогой. Прости меня. Ты на станцию не поедешь? Мне уже пора.

Мик берёт её руку, прижимает к губам и нежно, беззвучно покрывает поцелуями. Потом выпускает и, не поднимаясь, тихо говорит:

— Иди.

Леся наклоняется и целует его голову и лоб.

— Скажи ему, Леська: я у него золота не отнял. А он моё золото отобрал. Пусть же… бережёт его. Иди скорее.

Леся ещё раз крепко обнимает его голову и поспешно выходит.

Мик долго ещё не поднимает голову со стола. Наконец, приподнявшись, он левой рукой наливает водку в стакан и залпом выпивает. Потом медленно встаёт и тупо оглядывает всю комнату. Увидев схемы, он осторожно, тщательно складывает одну из них и принимается за другую. Вдруг видит конверт. Без адреса. Толстый. Откуда?

Разорвав, Мик вынимает письмо. В нём какие-то деньги, тысячные, несколько купюр. Что за чёрт? От кого?

«Мик, мой бедный, дорогой товарищ, брат мой! Когда ты прочтёшь это письмо я буду уже далеко от тебя, и ты не сможешь сказать мне: «Гм!» — и отругать меня за маленькую нашу помощь. Прими её без гнева, как братскую услугу в нужде (никогда не простила бы тебе, если б ты отказался теперь от моей помощи). Верю, ты вскоре вернёшься на Украину и найдёшь там те золотые россыпи и то «Ателье Счастья», которые так трогательно ищешь здесь. Приезжай, Мик! Встретим тебя, как брата и дорогого друга, и станем вместе со всеми, насколько хватит сил, воздвигать другое ателье счастья. Горячо, горячо обнимаю тебя и целую.

Леся».

Мик быстро считает деньги. Пять тысяч франков. На сероватых, исхудавших щеках его сквозь давно не бритую белокурую щетину проступает тёмная краснота. Он выхватывает часы, торопливо заталкивает деньги в конверт, а конверт в карман. Схватив коверкотик и шляпу, выбегает из комнаты и, летя по лестнице вниз, одевается.

За несколько минут до отхода поезда по перрону бешено мчится какой-то долговязый субъект со стеклянно блестящими глазами и, бесцеремонно расталкивая людей, заглядывает в окна вагонов. В одной руке у него разорванный конверт, в другой — измятая шляпа. Пальто расстёгнуто, на лбу крупные капли пота.

Неожиданно, узнав кого-то в окне, он опрометью бросается к нему. В это же мгновение поезд медленно трогается с места. Кто-то хочет удержать субъекта сзади, но он яростно вырывается, подбегает к окну, откуда взволнованно машут ему руками красивая дама и господин с бородкой.

Догнав окно, он подпрыгивает и тычет в руку ошеломлённому господину конверт. И, запыхавшись от бега, кричит:

— На этот раз, Леська, ты ошиблась: я не продал бы тебя и за все золотые россыпи! Деньги эти — не мои! Прощай, Леся!

Он взмахивает шляпой, высоко подняв её над головой какой-то дамы с заплаканными глазами. Леся и Нестеренко высовываются из окна.

Неожиданно приставив шляпу и руку ко рту, Мик кричит на весь перрон:

— Привет Украине! Слышала?

Дама с заплаканными глазами испуганно отшатывается, как бумажка под порывом ветра, все люди непонимающе оглядываются на странного человека, но он этого не замечает: жадно поднявшись на цыпочки, смотрит вслед поезду. Из одного окна высунулась женщина и несколько раз кивнула ему: слышала.