Золотые Антилы - [35]

Таким образом Рэли выиграл четыре дня карантина. Его заперли в комнате, чтобы не дать заразе распространиться, и он, питаясь ломтиками хлеба и баранины, контрабандой полученными от подкупленного врача, сочинил свое «Оправдание».

Написанное под давлением обстоятельств, «Оправдание» не могло, конечно, оказаться столь же хорошо составленным и столь изящным, как «Открытие». Тем не менее это произведение вполне убедительно. Рэли одно за другим рассматривал и разбивал все обвинения, выдвинутые против него как руководителя гвианской экспедиции. Он указывал, что не несет ответственности за запоздалый выход флота в море, недостаточное снабжение кораблей, а также за плохую погоду и болезни, постигшие их в плавании. Впрочем, это были мелочи. Рэли понимал — как руководитель экспедиции он в конечном счете будет отвечать за все, что вызвало недовольство короля Якова. В сущности, против него выдвигалось два обвинения: первое — преднамеренные враждебные действия против испанского гарнизона на Ориноко; второе — завлекательные рассказы о золотых копях Гвианы были не более как уловкой, изобретенной, чтобы выбраться из Тауэра.

Защита «Оправдания» против первого обвинения была достаточно прямолинейной. Рэли утверждал, что испанцы из Сан-Томе сами навлекли на себя несчастье, когда их разведчики в темноте атаковали англичан, а люди Кеймиса просто защищались от неспровоцированного нападения. Это оправдание было очевидно, а Рэли еще ловко вставил, что Сан-Томе выстроен на английской территории, и его обитатели, таким образом, оказывались нарушителями границы. Поселок был основан после его первой экспедиции на Ориноко, когда он объявил Гвиану английским владением, и по международным законам Испания не имела права размещать там свой гарнизон.

Громогласные претензии на Гвиану как на английское владение были задуманы как ложный след, предназначенный вовлечь короля Якова в территориальные споры с Испанией. Гораздо более интересны для нас — поскольку показывают новый взгляд Рэли на Золотые Антилы — были доказательства того, что он отправился на Ориноко в абсолютной уверенности, что найдет там богатые залежи золота.

«Какое безумие, — писал сэр Уолтер, — подвигло бы меня предпринять это путешествие (на Ориноко), если бы не уверенность в копях?» Только сумасшедший стал бы рисковать здоровьем, уже подорванным длительным заключением, и всем состоянием ради проекта, который заранее считал бы безнадежным. Несомненно, продолжал Рэли, было бы «странной фантазией… убедить сына, которого я потерял, убедить жену, вложившую восемь тысяч фунтов… а когда они были потрачены, убедить ее продать дом в Мичеме в надежде обогатить их от копей Гвианы, если бы сам я не видел их (золотых копей) собственными глазами». Золото Ориноко, упрямо утверждал Рэли, существует в действительности. Только нерешительность Кеймиса лишила экспедицию сказочного богатства. Те, кто сомневается в Золотых Антилах, либо «последние дурни», либо «щенки».

Итак, — Рэли до конца цеплялся за веру в невиданные богатства Гвианы. Двадцать пять лет назад он ухватился за золотой миф, используя его как блестящую приманку, чтобы завлечь англичан в заморскую империю, и уже не оглядывался назад. А кончилось тем, что миф одержал победу над человеком, который пытался его использовать. Увлекшись образом Золотых Антил, он околдовал сам себя. Правда, он пережил крушение мифа об Эльдорадо, но провал поисков обещанных золотых копей был слишком удручающим. Король Яков уже не надеялся на обещанные слитки и — вот ирония судьбы — обратился к Испании за займами и финансовой помощью. Одним из достоинств задуманного брачного союза с Испанией было, с точки зрения короля, то, что этот союз облегчил бы получение испанских займов. Неотступная погоня Рэли за гвианским золотом не только оказалась тщетной, но и превратила сэра Уолтера в помеху для международной политики. Пора было от него избавиться.

История последних недель жизни Рэли не зря получила широкую известность: путешествие из Солсбери в Лондон, попытка бегства морем, передача в руки «сэра Иуды» Стакли и новое заключение в Тауэре, где за ним шпионили и подвергали беспощадному перекрестному допросу, выжимая признания в противозаконных действиях. При этом обвинения понемногу смещались от конкретных событий в Гвиане в сторону расплывчатых «заговоров против престола» и столь же туманных обвинений в измене сюзерену. Однако обвинители не решились провести открытый суд над Рэли, опасаясь предоставить этому златоусту и остроумцу трибуну, с которой он мог бы завоевать сочувствие общества. Дело рассматривала особая комиссия, которая нашла его виновным в государственной измене; чтобы избежать юридических затруднений, судьи воскресили старый приговор 1603 года. Рэли, решили они, совершил достаточно новых преступлений, которые «разбудили королевское правосудие и заставили возвратиться к прежнему законному приговору против».

Смертный приговор был приведен в исполнение в девять часов утра в пятницу 29 октября 1618 года. С эшафота палача в Олд-Пэлас-Ярд в Вестминстере Рэли позволили выступить с последним словом. Пользуясь приготовленными заранее для этого случая заметками, он вновь отверг выдвинутые против него обвинения, причем счел важным в свой последний час опровергнуть обвинение в том, что «вовсе не намеревался отправиться в Гвиану, и не знал ни о каких копях, и ничего подобного не задумывал, как только получить свободу, которую не сумел сохранить… Но я действительно намеревался добыть золото для блага его величества и тех, кто отправился со мной, как и прочих моих соотечественников», — писал он.