Золотые Антилы - [24]

Все же, несмотря на эти успехи, Рэли понимал, что его «Открытие» не достигло главной цели: не убедило финансистов и Тайный совет Англии собрать большой флот для колонизации, о чем он умолял. Хуже того, сама королева не проявила ни проблеска интереса. В том, что значило больше всего, «Открытие» перешагнуло тонкую грань, отделяющую трезвый доклад о колониальном потенциале Гвианы от безудержного восхваления Золотых Антил. «Открытие», по самому характеру автора, более подходило для романтизации Ориноко, нежели для ее колонизации. Уильям Шекспир, возможно, почерпнул на его страницах воспоминание Отелло об «антропофагах и людях с головами ниже плеч», а его чудовище Калибан, возможно, шутливая аллюзия рэлиевского индейца-«каннибала». Однако в глазах политиков Гвиана осталась полумифической страной, где, согласно «Открытию», земля «зеленеет травами, пески столь плотны, что пешком и на лошади ступать по ним можно без труда, олени выходят на каждую тропу, птицы на каждом дереве вечерами выпевают тысячи различных напевов, цапли и журавли, белые, багряные и розовые, стоят по берегам рек, воздух же освежает ласковый восточный ветер, а каждый камень, за каким мы нагибались, обещал своим цветом золото или серебро». Перо Рэли слишком успешно творило легенду и сулило исполнение желаний. Он был странствующим сказителем, побывавшим в земном раю и вернувшимся воспевать его сокровища и радости. Его сказка о Золотых Антилах бесспорно очаровала тех, кто путешествует, не покидая кресла, кто читал его «Открытие» у камина и не ведал, сколько в нем ошибок, но те, кто творил политику Англии, только улыбались «диким выдумкам» и подсчитывали устрашающие расходы на проект колонизации, который пытался всучить Рэли. Учитывая их скепсис, представляется особенно удивительным, как Рэли, осведомленный о мрачной действительности страны, мог еще раз рискнуть жизнью, вернувшись к трудностям и разочарованиям экспедиции на Ориноко.

Глава 5. Снова Рэлиана

Второе и последнее путешествие Рэли на Золотые Антилы было столь омрачено недобрыми предзнаменованиями, что в нем видится нечто жуткое, почти самоубийственное. Главное действующее лицо драмы двигалось, словно марионетка, и как подобает герою истиной трагедии, шло по предопределенному пути, никак, по-видимому, не связанному с происходящими вокруг событиями. По опыту зная, с какими препятствиями ему придется столкнуться и какое феноменальное везение потребуется, чтобы добиться успеха, Рэли проявил тем не менее совершенную безучастность. Когда стало ясно, насколько неудачно все складывается для его предприятия, он не сделал попытки изменить планы или хоть как-то увеличить шансы на победу. Он слепо шел вперед, а вернувшись наконец домой и оставшись без друзей, как будто с облегчением встретил одиночество поражения, давшее ему возможность спокойно подыскивать оправдания для провала в деле, с самого начала представлявшемся почти безнадежным.

Шестнадцать полных событиями лет отделили первое карибское плавание Рэли от второго, и многое изменилось за это время. Сам Рэли сильно постарел, не только телом, но и душой. В шестьдесят четыре года он называл себя «человеком старым и удрученным горестями, которого скоро освободит смерть». Он хромал от раны осколком снаряда, полученной в морском сражении при Кадисе в 1596 году, и все чаще страдал от приступов лихорадки, фурункулов и жестокой головной боли. Все это не притупило его живого воображения, а вот непоседливость молодости исчезла. Он уже не бросался от одного замысла к другому с прежней порывистостью и не прочь был потратить больше времени на меньшее количество проектов. Такая терпеливость далась ему ценой жестоких уроков. В глубине души Рэли оставался поэтом, алхимиком, политиком и авантюристом одновременно, но ему коротко подрезали крылья — тринадцать лет, предшествующих второй гвианской экспедиции, он провел пленником в лондонском Тауэре.

Судьба Рэли, как всегда, была тесно связана с политикой его страны. В 1603 году, по смерти королевы Елизаветы, на английский трон взошел Яков I, и смена властителя резко изменила жизнь Рэли. Заботливо накопленные им монополии, привилегии и поместья при новом хозяине стали уплывать из рук. Появились новые фавориты, сменилась партия у власти — и Рэли не попал в число счастливцев, приближенных к трону. В предыдущее правление Елизавета являлась опасной загадкой, она правила двором, искусно уравновешивая соперничающие фракции и умеривая соперничество непредсказуемыми женскими капризами. На первый взгляд Яков казался очень на нее похожим. И он играл соперничающими партиями и позволял себе совершенно непредсказуемые прихоти. Но по характеру — смесь самолюбия и уклончивости, ума и осторожности — Яков оказался неспособен властвовать так твердо, как его более искусная предшественница. Он склонен был на время ускользать из-под влияния людей с сильным характером и выступать против прежних советчиков. Поэтому политика его колебалась от одной крайности в другую, и эти перепады настроения оказывались смертельно опасными для тех, кто был посвящен в государственные дела. Честолюбцы, которых ничто больше не сдерживало, получали большую власть, чтобы вредить друг другу, и человек, подобный Рэли, неизбежно оказывался в уязвимом положении.