Золотой жук мисс Бенсон - [117]

– Читайте! – выкрикнул Мундик и резко выхватил из кармана правую руку.

Марджери инстинктивно присела, а Инид у двери пронзительно вскрикнула.

В руках у него был револьвер, украденный у Тейлора. И он целился прямо в грудь Марджери, держа дуло не более чем в футе от нее.

Марджери вдруг показалось, что ее хлестнули по груди чем-то тяжелым и пробили насквозь. Она отшатнулась и больно ударилась плечом обо что-то острое. Оказалось, что это лампа-«молния». Лампа качнулась, упала, с силой ударилась об пол, но, как ни странно, не разбилась и даже не погасла. Теперь вся сцена была как бы подсвечена снизу ее газовым светом. Марджери ухитрилась искоса глянуть в сторону стоявшего в углу кресла. Инид и девочка исчезли.

У Марджери было такое ощущение, словно грудь ей туго перетянули веревкой. Неужели он все-таки в меня выстрелил? – подумала она. Неужели я ранена? Выстрела, правда, слышно не было. И потом, если он в меня выстрелил, то из раны, конечно же, должна была политься кровь, а я должна была почувствовать боль. Или даже рухнуть на пол. Однако боли Марджери не чувствовала, на пол не рухнула и по-прежнему относительно твердо стояла на ногах. А Мундик все продолжал целиться в нее из револьвера. Никогда в жизни она не испытывала такой неуверенности в том, что с нею произойдет в ближайшее мгновение.

С трудом обретя вновь способность говорить, она проскрежетала:

– Пожалуйста, давайте сейчас уберем оружие, и я сразу же прочту ваши заметки. Раз вы уж так этого хотите, я с удовольствием это сделаю. Только, пожалуйста, пожалуйста, опустите револьвер. Это ведь просто опасно, мистер Мундик.

Но он по-прежнему держал ее под прицелом. Потом несколько раз переступил с ноги на ногу, словно пытаясь обрести должное равновесие. Похоже, он тоже не знал, что может произойти в следующий момент. И, пожалуй, ждал, что следующий ход сделает именно она.

И тут в дверь влетело нечто розовое – это была Инид, державшая в руках сковороду так, словно собираясь подать на стол только что приготовленный завтрак. Но нет, эту сковороду она с размаху опустила Мундику на голову. Увы, этот удар его, похоже, даже не оглушил, зато вывел из себя. Впрочем, револьвер он все же выронил, и тот, крутясь по полу, отлетел в дальний угол.

– Ну ты! – прорычал Мундик и так ударил Инид кулаком в грудь, что она отлетела от него и чуть не упала. – Почему ты вечно торчишь у меня на пути?

– Глория? Где Глория? – в отчаянии озиралась Марджери.

– Она на кухне, там безопасней, – задыхаясь, прошептала Инид и вдруг стала, словно какой-то спятивший шеф-повар, извлекать невесть откуда всевозможные кухонные принадлежности и швыряться ими в Мундика. Палки, ложки, жестяная миска – все со свистом летело в него. Мундик приседал, отклонялся то влево, то вправо, и лишь некоторые из выпущенных Инид снарядов угодили в цель. Затем в ход пошли кокосы, жестянки со «Спамом», половинка ямса, приз Инид на конкурсе «Мисс Хорошенькие Ножки», градом посыпалась пригоршня заколок для волос. Сорвав со стены свою любимую картину с младенцем Иисусом, Инид треснула ею Мундика по башке и в дополнение ударила его коленом в причинное место. Мундик пронзительно вскрикнул.

– Беги, Мардж! Уходи из дома! – заорала Инид.

Однако Марджери и с места сойти не успела: Мундик резко повернулся к Инид, схватил ее за шею и с диким ревом оторвал от пола. Она брыкалась, извивалась в воздухе, но все было бесполезно. Страшно оскалившись, Мундик продолжал сжимать ее горло, и она лишь беспомощно дергала в воздухе слабеющими конечностями.

Марджери ринулась к нему – и бедро ее пронзила раскаленная добела стрела боли, отбросив ее куда-то вбок. Схватив еще одну банку «Спама», она запустила ею Мундику в голову, но промахнулась. И он, шатаясь, подтащил Инид к двери и вышвырнул ее, так что она, пролетев над перилами веранды, упала куда-то в сад.

Как он посмел вышвырнуть из дома ее лучшего друга?! Марджери пришла в ярость. Она никогда не была склонна к насилию, зато – и не без причин – была склонна к приступам гнева. И теперь ее охватил такой бешеный гнев, что все у нее перед глазами застлало красной пеленой. Бунгало, ее собственные руки, лицо Мундика – все было словно охвачено пламенем. Боль в бедре была невыносимой, но Марджери все же рванулась вперед – хотя из-за слабости в коленях она почти не чувствовала, куда ступает, – схватила Мундика за плечи и стала так его трясти, что у него даже лицо задрожало. Ослепленная яростью, она не заметила, как его кулак внезапно вылетел у него откуда-то из-за спины и с силой ударил ее прямо в рот, и ей показалось, что губы у нее расцвели, словно какой-то горячий, жгучий кровавый цветок. Пытаясь сохранить равновесие, Марджери обхватила Мундика обеими руками, и этого подобия неловкого объятия ей вполне хватило, чтобы вновь обрести точку опоры.

Пока он, смущенно моргая, старался дотянуться до ее губ, она сумела довольно сильно отклониться назад, а затем резко ударила его лбом прямо в нос. Раздался жуткий хруст, и в лицо ей брызнула горячая влага. Теперь все вокруг было забрызгано кровью.

Мундик взвыл. Марджери тоже. От боли он, спотыкаясь и пошатываясь, крутился на месте. И Марджери тоже крутилась, спотыкаясь и пошатываясь, но на ногах все же держалась вполне прочно, понимая, что «хорошенько дала Мундику по мозгам», как сказала бы Инид.