Золотой водопад - [50]

— Любопытно, — резюмировал Григорий Петрович. — Что же заставило вас сейчас вспомнить о предложении вашего юного друга?

— Мысль о том, что Костя во многом прав, а я пока не воспользовался его помощью.

Григорий Петрович удивленно посмотрел на профессора. Только преклонение перед авторитетом и возрастом Максима Харитоновича удержало его от мысли, что старик спятил с ума. Однако азарт спорщика порой не считается с авторитетами, и возражения невольно вырвались из уст Григория Петровича.

— А не кажется ли вам, профессор, что неудачи поисков плюс исчезновение одного из членов экспедиции, за которого мы все в ответе, приводят вас к ошибочным выводам?

— За Сашка я почему-то не опасаюсь. Сейчас зверь его в тайге не тронет, с голоду не погибнет. Семен разыщет его. Что касается неудач, так мы не первые и не мы последние. Если бы все поиски геологов слагались только из сплошных удач, каждый бы старался стать этаким удачливым геологом.

— Все же я не согласен с вами, профессор, что нам нужно изменить методу дальнейших поисков. Наше управление интересует геологическая карта Тургинской долины. Чем больше заполним «белых пятен» на ней мы, тем легче будет продолжать поиск последующим партиям.

— Экспедицией поручено руководить мне, и позвольте… Впрочем, я ничего не меняю, кроме того, что хочу воспользоваться помощью историка Голубева…

Неизвестно, как бы продолжался спор двух геологов, когда старший уже перешел на безапелляционный тон начальника, а младший продолжал сопротивляться, если бы он не был прерван появлением на берегу ручья вчерашнего медведя-рыболова, испугавшего до смерти Сашка. Зверь, неуклюже переваливаясь с боку на бок, пробирался к месту захороненных им припасов рыбы.

Григорий Петрович схватил двустволку и бросился к медведю. На ходу передергивая затвор винтовки, следом за ним поспешил Максим Харитонович. Не ожидая опасности, медведь встал на задние лапы, с любопытством разглядывая бегущего к нему человека. Заряд, угодивший прямо в грудь зверю, разъярил его. Уже не любопытство, а отместка обидчику подстегнули медведя. Григорий Петрович видел бурую шерсть, кровавыми клочьями повисшую на могучей груди, чувствовал отвратительный запах, вырывающийся вместе с хриплым ревом из разинутой пасти, почти физически ощущал на своем теле растопыренные когти, темным ожерельем окружившие широкие лапы. Нажав спусковой крючок перед самой мордой взбешенного зверя, геолог не услышал выстрела. Прозвучал он позже и откуда-то сбоку. Падая, подминаемый тушей мертвого зверя, Григорий Петрович не видел своего спасителя. Страшная тревога в глазах Максима Харитоновича сменилась ухмылкой.

ДОМ С «ЦАРСКИМИ ВОРОТАМИ»

Председательский «газик» дважды предупреждающе просигналил, но человек, стоявший посреди дороги, даже не шелохнулся.

Савва Елизарьевич, открыв дверцу машины и высунувшись до пояса, грозно крикнул:

— Что за памятник нерукотворный здесь объявился?

— Гражданин, вы здешний? — вопросом на вопрос ответил человек, стоящий на дороге, и, вдруг смутившись, извинился: — Простите, товарищ председатель.

— А, это ты, хлопец, — выйдя из машины и протянув Косте руку, дружелюбно проговорил Каинов. — Что это ты так загляделся на врачихины окна, аж сигналов не слышишь.

— Так это дом Ольги Архиповны?

— Ее, ее, по наследству от прадеда достался.

Костя будто очнулся ото сна. Ну и домина: охлупень с диковинным коньком, узорчатая причелина, украшенная кружевной резьбой, глухой забор с «царскими воротами». Этот дом показался ему уже давно знакомым, он издавна жил в его воображении. Чертовски повезло: это то, чего не хватает для научной работы, — редкий экземпляр, архитектурная находка. На какое-то время Костя забыл о «дремовском кладе», о Любе, покинутой им в городе, об экспедиции, блуждающей в тайге, не видя вокруг себя ничего, кроме высокого дома, не слыша даже сигналов автомашины.

Савва Елизарьевич торопился. И все-таки любопытство задержало его еще ненадолго.

— Я и не спросил, по каким делам приехал ты в наши края, — обратился он к Косте, протягивая открытый портсигар.

— Спасибо, не курю, — отклонил угощение Костя. — А приехал по архитектурным делам, научный работник я.

— Ну что ж… Вечерком заходи в правление, покалякаем. Может, чем полезен буду.

— Заранее признателен, — прижимая руку к сердцу, раскланялся Костя и долго еще стоял возле Ольгиного дома в клубах едкой пыли, взвихрявшейся под колесами беспрерывно снующих автомобилей.

Из очарования его вывел звонкий голос Тани:

— Здравствуйте, Константин Васильевич! Как хорошо, что вы сами нашли наш дом. Пойдемте, я вас завтраком накормлю.

Костя попытался отказаться:

— Спасибо, Танюша, я уже перекусил в Доме колхозника. Да и неловко заходить к вам, Ольга Архиповна будет недовольна.

— А ее и дома нет. Она уехала на срочный вызов в Хармыган. Проездит не меньше двух дней. Даже бабушку и тетку прихватила с собой погостить у родственников. В доме я совсем одна.

— Тогда пойдемте.

Пока Таня жарила яичницу, Костя неторопливо обошел комнаты, занося в блокнот их расположение, изучил устройство сеней, обследовал потолочные балки, слазил в подполье, с улицы зарисовал узоры на карнизах и облицовочные украшения окон. Наконец ему потребовалась лестница и электрический фонарик, чтобы осмотреть стропила и чердачные перекрытия.