Золотой водопад - [48]

Последние слова Костя услышал, когда грузовик тронулся. Он быстро рванулся вдогонку, но, убедившись в бесполезности своей попытки, направился к светлым окнам, манившим на ночлег.

ВО СНЕ И НАЯВУ

Несмотря на позднее время, дежурная Дома колхозника не спала. Костя подчеркнуто вежливо поприветствовал ее, извинился за поздний визит, справился о ночлеге.

— Выбирай любую комнату, милай, — певучим голосом предложила дежурная, — хошь ту, в которой райкомовцы ночуют, хошь ту, где проезжие шофера спят, — она поочередно распахнула обе двери, ведущие в спальные комнаты, отличающиеся внутренним убранством и количеством коек.

Костя выбрал «райкомовскую». Его выбор в пользу «райкомовской» решили приглянувшиеся ему зеленые плюшевые одеяла с крупными затейливыми цветами, которыми были застелены кровати, и ночная лампа на тумбочке в изголовье одной из них.

— Рассчитаетесь утресь, — не спрашивая ни^ фамилии, ни документов, сказала дежурная, пожелав заезжему гостю спокойной ночи.

Ночь спокойной не получилась. Встревоженный массой совпадений еще в дороге, он, теперь окунувшись в мягкую постель, долго не мог уснуть, перебирая в памяти все, что сказала ему Ольга Кухтарева.

«Убугун… Каинов… Кухтарева…», «Каинов… Кухтарева… Убугун…» — повторял он пересохшими губами, пытаясь связать в единую цепь ставшие ему только сегодня известными звенья. Но звеньев было недостаточно, цепь все время разрывалась, и это мешало Косте уснуть. Усилием воли он заставил себя смежить веки и применить испытанное средство, способное убаюкать любого, действующее! безотказно, как снотворное: «Один верблюд идет… два верблюда идут, — шептал он в полудреме. — Три верблюда идут…»

Костя оторвал голову от подушки. В дверном проеме, освещаемый со спины светом из коридора, стоял человек. Костя кулаками протер глаза. Тщетно, видение не исчезало. Потом он вскочил с кровати, приблизился к человеку, с явным намерением выяснить отношения.

— Зачем приехал? — спросил человек глухим голосом.

Костя молчал. Он потерял дар речи, онемел. Его попытка ответить незваному гостю захлебнулась, из горла вырвался петушиный клекот. И вдруг его осенило. Ведь эго же Дмитрий Дремов собственной персоной. Тот самый убугунский фартовый золотишник, который открыл тургинские сокровища. Таким он и жил в его представлении с самого первого дня, после того как профессор Котов поведал ему о тайне «дремовского клада». Островерхая шапка, поношенный охотничий зипун, ичиги выше колен, прокалывающий взгляд серых глаз, дымчатая борода и пепельные усы, властные движения человека, не привыкшего подчиняться другим.

— Дай руку, — глухо сказал Дмитрий Дремов.

Костя хотел отдернуть руку, но не успел. Прикосновение руки Дремова было мягким, легким. Он как бы приглашал следовать за собой. И Костя пошел.

Выйдя из Дома колхозника, они сразу оказались в глухом лесу. Сплошная темнота преградила дорогу, и лес казался совсем непроходимым. Дремов раздвинул лапчатые ветви ельника, и путники вышли на поляну, залитую солнцем. Поляну пересекал светлый ручей, по берегам которого росли цветы, крупные красные цветы, напоминавшие канны, которыми Костя любовался в крымских парках, отдыхая как-то на Черноморском побережье.

В центре поляны, в позе трех граций, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то своем, сокровенном шептались: внучка профессора Котова Люба и сестры Кухтаревы — Ольга и Таня.

Дмитрий Дремов без задержки провел его мимо девушек, не обратив на них никакого внимания. Стоило Косте оглянуться назад, и видение исчезло, на том месте, где шептались девушки, стояли три великолепных сосны, раскинув приветливо, словно для объятий, ветви, опушенные хвойными ресницами.

А Дремов звал его за собой дальше, торопя нетерпеливыми немыми знаками.

«Залп!» — крикнул Дремов, когда Костя приблизился к нему, и по этой команде вспыхнул гигантский фейерверк, подобный которому Голубев видел только однажды в Москве, когда на Красной площади отмечали годовщину Дня Победы. Только этот фейерверк был еще грандиознее. Бесчисленное множество ракет непрерывно стартовало из-за гребня леса и, описав крутую параболу, опускалось на солнечную поляну. Ракеты опускались уже не разноцветными блестками, а тонкими струйками расплавленного золота.

— Золотой дождь, — недоуменно поглядел Костя на Дремова. — А где же золотой водопад?

Дремов, протянув руку в сторону заснеженных вершин Тургинских Альп, тихо шевельнул губами:

— Там.

Утром Костя долго вспоминал подробности дивного сна, восстанавливая в памяти все его детали. Сестрам Кухтаревым о ночном видении он решил не рассказывать.

ПЕРВАЯ РАЗМОЛВКА

Семену Сумкину не нужно было пояснять ничего. Когда вернулись они с Григорием Петровичем к месту, где оставили Сашка с лишним грузом, проводник сразу обнаружил следы медведя-рыболова и понял причину исчезновения младшего товарища. Он тут же установил, что паника Сашка оказалась ложной: медведь преспокойно поужинал рыбой, недоеденную часть улова он собрал в кучу, рассчитывая на утренний завтрак, завалил ее валежником и отправился восвояси. Семен указал Григорию Петровичу на свежие следы. Мох, примятый медвежьими лапами, еще не успел распрямиться, вмятины следов отстояли одна от другой совсем близко.