Золотой век Венецианской республики - [54]

Кроме того, простолюдины принимали активное участие в праздниках, ставших орудиями управления в Венеции. Хронист Мартино да Канал, подробно запечатлевший время правления Лоренцо Тьеполо, ничего не пишет о цеховых правилах и законах, зато посвящает много страниц описанию праздника, в котором дож и догаресса принимают руководителей цехов. Возможно, выбор темы связан с ее важностью для современников. Пышные зрелища служили важным средством общения; сведения об очередном празднике распространялись из уст в уста, как лесной пожар. Поэтому, например, об исходе выборов дожа уличные мальчишки узнавали до того, как об этом официально объявляли с балкона дворца. В средневековых городах процессии и пышные празднества занимали чувства подданных больше, чем в наши дни телепередачи. Совместное участие в публичных церемониях скрепляло единство общества.

Выше уже упоминался обряд обручения с морем в праздник Вознесения, а также прием дожа Николетти дожем Венеции. По особым случаям устраивались пышные шествия. Вот как да Канал описывает процедуру приема глав цехов дожем Лоренцо Тьеполо:

«Мастера из цеха меховщиков нарядились в пышные мантии, подбитые горностаем, белкой и шкурами других диких зверей; подмастерья и слуги также оделись богато. Во главе их стоял знаменосец, за ним по двое выступали представители цеха; впереди следовали трубачи и другие музыканты. И так они вошли во дворец и поднялись по лестнице, и там они нашли своего нового господина, мессера Лоренцо Тьеполо, и торжественно приветствовали его. И каждый мастер пожелал, чтобы Господь даровал ему долголетие и победу, а господин наш дож вежливо ответил на их приветствие, и все они воскликнули: «Viva, viva nostro Signore Messer Lorenzo Tiepolo il doge», и по команде своих церемониймейстеров они отправились в своих нарядах к госпоже догерессе (во дворец Тьеполо) и приветствовали ее…

Мастера-цирюльники, нарядные, в жемчужных браслетах… вели с собой двоих верховых, одетых как оруженосцев, и с ними четырех дев, двух верхом и двух пешком, одетых в причудливые одежды…

Гребенщики… принесли с собой фонарь, полный разными видами птиц; дабы доставить удовольствие дожу, они открыли его дверцы, и все птицы вылетели и стали летать туда-сюда, и если бы вы были там, мои читатели, то увидели бы, как все смеялись, слушая птичий щебет и наблюдая за тем, как птицы порхают…»

С помощью веселых праздников и предоставления некоторой автономии цехам, не имевшим, однако, политического влияния, власть добивалась покладистости «простолюдинов», которые не вмешивались в правление аристократии. Еще одной скрепой, о которой упоминают сами венецианцы и которая играла важнейшую роль для бедняков, было хорошее снабжение продуктами питания. Благодаря своим кораблям и владычеству на Адриатике Венеции удавалось избегать голода, чего нельзя сказать о большинстве других городов, и спокойнее переживать периоды роста цен на хлеб. Кроме того, венецианская власть гордилась и беспристрастным правосудием. Естественно, принцип беспристрастного правосудия, равного для знати и простолюдинов, декларировался постоянно, его защищали с помощью тщательно разработанных мер, хотя на практике этот принцип часто нарушался. Все эти факторы в сочетании с особенностями городской топографии – каналами, делившими Венецию на 60–70 небольших приходов, – объясняют, почему аристократия правила Венецией, не применяя силы для подавления низших классов. В истории Венеции не зафиксировано ни одного подлинно народного восстания.

Ограничение партий

Таким же важным фактором для поддержания мира было и единство внутри самой аристократии. В соседних городах-государствах, то и дело сотрясаемых восстаниями среднего или низшего классов, распри между представителями правящего класса порождали мятежи. Венеции лучше удавалось преодолевать междоусобицы благодаря тому, что она переняла от Византийской империи традицию общей преданности суверенному государству. Эта традиция подкреплялась многими мерами. О некоторых из них уже было сказано: большое количество комитетов и советов, недолгий срок службы на высших государственных постах и невозможность занимать одну и ту же должность несколько сроков подряд. Такие меры сделали возможным распределить властные полномочия и почести. Ни одной семье не позволялось иметь больше одного представителя в Совете дожа, в любом важном отборочном комитете или высшем совете. При голосовании за того или иного кандидата на важную должность его родственников просили удалиться.

Распри пресекались также благодаря тому, что объявили вне закона избирательные кампании на ту или иную должность. Теоретически не человек искал должность, а должность человека. Все избранные на тот или иной пост должны были служить. Если избранный отказывался, он подвергался суровому штрафу и не мог избираться на другие должности, если только его не прощал Совет дожа – например, в случае, если его не было в городе по уважительной причине или он собирался отбыть в торговое плавание, на которое уже подрядился по договору. Некоторые должности приносили прибыль и поэтому считались особенно привлекательными. При выборе кандидатов на такие должности ввели ограничения: члены отборочных комитетов могли выдвигать друг друга с некоторыми оговорками. Другие должности, например в некоторых посольствах, требовали больших расходов, и даже богачи старались по возможности избегать их – если только их политические амбиции не равнялись их богатству и они не стремились к почестям. Но кандидат не имел права выбирать должность, на которую ему хотелось попасть; он обязан был принять место, на которое его избрали. Правило, по которому избранный должен был служить, выражало требование города-государства к беспрекословной преданности и приучало членов правящего класса подчинять свои личные интересы интересам государства.