Золотой век Венецианской республики - [207]

Современные ученые сравнивают 1797 и 1423 годы более скрупулезно, чем Марин, и приходят к тем же выводам. В XVIII веке для Венеции характерен не упадок, а экономический рост, но самым большим стал рост в венецианских колониях материковой Италии. Данные тенденции отразились на росте населения, хотя он оставался относительно стабильным. За 10 лет после эпидемии чумы в 1630–1631 годах, когда население города сократилось со 150 до 100 тысяч человек, его численность увеличилась до 120 тысяч. В 1764–1766 годах, по данным переписи, в Венеции проживали 141 056 человек, в 1790 году – 137 603 человека. В материковых владениях, где в середине XVI века проживало всего 1,5 миллиона человек, к 1770 году население насчитывало 2 миллиона человек. Главное объяснение демографического роста можно найти в усовершенствованиях в сельском хозяйстве, главным из которых стало выращивание кукурузы, занявшей основное место в рационе крестьян.

Промышленные обзоры показывают упадок производства в самой Венеции, хотя парча, кружева, стекло и книги сохраняли важную роль в экономике. Левантинские рынки для венецианских изделий постепенно восстанавливались после того, как венецианцы, заключив в 1718 году мир с турками, договорились о низком трехпроцентном налоге, который их западные конкуренты получили ранее. Франция сменила Венецию в роли главного производителя предметов роскоши, и производство традиционных шерстяных тканей в городе по чти прекратилось. В 1763 году некий Исаако Джентиле получил привилегии для производства ткани нового, «голландского» типа. У него имелось прядильное оборудование, 32 ткацких станка в пятнадцати цехах и тысяча работников. Однако это особый случай, производство тканей шире велось на материке. Одним из немногих промышленников-аристократов был Николо Трон, который основал текстильные мануфактуры в Скио, к северу от Виченцы. Николо Трон ранее был послом в Англии и, впечатлившись виденными там мануфактурами, ввел у себя такие же усовершенствования, пригласив англичан-управляющих. Через шесть лет после изобретения Кеем механического самолетного челнока для ручного ткацкого станка ткачи Трона уже применяли его. Производство льняных тканей расширялось в области Фриули, а металлургия – в окрестностях Брешии. Шелкопрядильные фабрики множились вокруг Падуи и Бергамо. Не только сельскохозяйственная, но и промышленная продукция с материка была важна для придания в 1797 году венецианской торговле суммарной величины (общей выручки) такой же, какой она была 300 лет назад.

Конечно, другие страны Европы в то время тоже не стояли на месте. Венеция в 1797 году не обладала такой же большой долей в европейской торговле и общем благосостоянии, как в 1423 году.

Спад текстильной промышленности в самой Венеции стал шагом назад не только по сравнению с ростом в других местах, но и по сравнению с производством тканей в самом городе за 100–200 лет до этого. Из-за него изменилось распределение населения по роду деятельности. В совокупности с расширением морской торговли в XVIII веке спад в текстильной промышленности изменил пропорцию ремесленников и моряков в пользу последних. Венеция, конечно, не стала снова нацией преимущественно моряков, какой была в XIII веке и раньше, но по сравнению с развитым промышленным городом 1600 года, который зависел от международной торговли, в 1797 году в своей экономической структуре во многом стала возвращением к середине XV века. По данным переписей, росло число моряков (маринари). В шести городских округах в 1766–1770 годах было отмечено 2200 моряков (не считая рыбаков и лодочников); в 1770–1775 годах их стало 4500. Моряков было больше, однако многие жили на островах лагуны. Французский консул во время американской Войны за независимость сообщал, что венецианских матросов насчитывается 7250 и еще 5 тысяч приняты на службу в британский флот. Конечно, в отличие от XV века, капитанами становились преимущественно не венецианские аристократы. В основном среди них встречались далматинцы со славянскими именами. А судовладельцами выступали евреи или относительно новые иммигранты, а не выходцы из старых венецианских семей. Но укрепление положения Венеции в Леванте во второй половине XVIII века напоминает более ранние времена. Первой европейской фирмой, основавшей филиал на Красном море, стала венецианская компания Карло и Бальтазара Россетти. Отделение их фирмы открылось в Джидде в 1770 году. И первой их поставкой был не перец и не имбирь, а новый «колониальный товар» – кофе. В торговле с Левантом в целом венецианцы были на втором месте после французов, но передвинулись на первое место, особенно в главном центре Сирии Алеппо, где в 90-х годах XVIII века французская торговля пострадала из-за разразившейся там революции.

На Адриатике рост Триеста долгое время отставал от роста Венеции, и Триест обслуживали венецианские корабли и венецианский капитал. Родом деятельности, который в обоих городах принял самую современную форму организации, стало морское страхование. В 1780-х и 1790-х годах образовалось несколько акционерных обществ для объединения капитала и престижа старых семей и новичков в процветающем деле страхования. Это только один пример того, как Венеция расширяла торговые и транспортные услуги как порт и столица богатых владений.