Золотой век - [131]

Надзиратель за информацией высокого уровня Благотворительной композиции встал.

— Служение всем требует полного обмена информацией. Мы исследовали журналы регистрации и записи за то время, о котором говорит Фаэтон. Да, он на самом деле захлопнул свой шлем в одной из общественных кабинок, нанеся незначительный ущерб соединениям, гнездам и линиям. Больше ничто из его рассказа не подтверждается записями.

— Нападавший вирус добился успеха, — возразил Фаэтон. — Он вполне мог отредактировать ваши записи.

Собравшиеся, которые только что выражали нетерпение, теперь испытывали лишь скуку и презрение.

— При всем моем уважении к вам, — продолжил надзиратель Благотворительных, — я должен возразить, что для редактирования памяти этому вирусу пришлось бы пройти шестьдесят четыре контрольных точки в нашем групповом разуме, изменить четыре набора записей: оригинал, контрольную копию, классификатор сознания и монитор контроля над потоком информации. Поскольку все наши записи хранятся на основе ассоциативной аналогии, а не линейно, вирусу пришлось бы изучать каждую запись отдельно, возможно, даже каждую мысль, при этом ему пришлось бы подавлять входящую и исходящую информацию от каждого члена нашего коллективного разума. Принимая во внимание, что изменение каждой единицы информации требует две единицы (одну на идентификацию и одну на фальсификацию), мы оцениваем необходимый для этого разум в восемьсот шестьдесят три миллиарда секунд. На такое способны только софотеки.

— Атаковавший вирус был создан и управлялся софотеком, — объяснил Фаэтон.

По залу пронесся смущенный смешок. Софотек, замышляющий убийство?

— Знаю, это звучит абсурдно. Я и сам понимаю это. Но враг — я думаю, имя его Ничто — это софотек, но не созданный в Золотой Ойкумене, он не часть сообщества Разума Земли! Этот разум пришел к нам из космоса!

Комнату наполнила пустая тишина.

Презрения больше не было. Презирать можно только человека равного, пусть недостойного, но все-таки человека в своем уме. Теперь же на Фаэтона смотрели с жалостью.

Цичандри-Манью больше не требовался инстинкт политика, он и так понял, что настроение в зале изменилось, это было очевидно.

— Джентльмены, нам всем знакомо странное неистовое поведение людей, которым грозит изгнание. Они считают, что любая попытка оправдана — любая попытка! — если она может изменить их судьбу. На самом деле, что они теряют, если лгут, мошенничают и вводят людей в заблуждение? Джентльмены! Зачем мы теряем время? Я хочу снова вернуться к вопросу о продолжительности изгнания Фаэтона. Я склонен считать, что оно должно быть вечным и абсолютным, то есть ему должно быть запрещено покупать еду, услуги, кров или компьютерное время.

Зал поддержал его предложение, требуя окончательного голосования.

— Было вынесено и поддержано предложение провести окончательное голосование.

— Мой сын не лжец, — заявил Гелий, и его голос прозвучал как гром среди ясного неба.

Шепот смолк.

— Гелий, — прервал его Навуходоносор, — ваш комментарий сейчас неуместен.

— Фаэтон говорит правду. Мы принадлежим к Серебристо-серой. Мы не можем лгать. Из всей Серебристо-серой Фаэтон самый честный.

— Я так понимаю, что этот комментарий является ходатайством о начале дебатов по поводу того, продолжать ли слушания? Есть ли еще предложения?

— У меня есть ходатайство, — поднялся Ганн Седьмой Ганнис Удаленный. — Радамант находится здесь, совсем рядом, в конце концов, Фаэтон принадлежит к Серебристо-серой, у него есть глубинные цепи чтения памяти. Не может ли обследование интеллекта быстро разрешить этот вопрос? Это стандартная процедура в таких случаях. Нам незачем торопиться.

В ушах Фаэтона зазвучал голос Гелия. Это было еще одно нарушение протокола, установленного для заседания. Гелий сказал: «Произнеси слова «Я клянусь», и мы узнаем правду».

Но Фаэтон молчал.

— Что-то не так, Фаэтон? — спросил Навуходоносор. — Есть ли у тебя причины отвергать обследование интеллекта? Если ты согласен на проверку, открой свой глубинный канал.

Фаэтон почувствовал неладное. Ганн Седьмой Ганнис Удаленный был частью Ганниса Сторазумного, он часто путешествовал между Юпитером и Нептуном в качестве поверенного в делах. Зачем ему нужно, чтобы Фаэтона оправдали? Сам факт, что Ганнис Удаленный связан с Нептуном, еще не может вызывать подозрений. А что, если он связан с Ксенофонтом?

Вражеский вирус все еще находился в Ментальности, и он охотился за Фаэтоном. Фаэтон открыл сенсорный, кинестетический и соматический каналы между мозгом и Ментальностью, чтобы перенести свою проекцию в вымышленную комнату, созданную Гелием. Сейчас не было прямого доступа к его памяти, глубинным структурам и мыслям. Но открытие интеллектуальной схемы сделает его беззащитным перед вирусом.

Интересно, сможет ли технология врага убить Фаэтона и поменять его на парциала, который, считая себя Фаэтоном, будет готов при этом выполнить любые цели и задачи, которые выберет враг? Страшная мысль.

Может быть, это уже было сделано. Сколько человек из Наставников уже только марионетки врага?

— В Ноуменальной ментальности вполне могут находиться вирусы-разрушители софотека Ничто, — сказал Фаэтон. — Если этот вирус достаточно тонко спроектирован, чтобы избегать всех ваших преград и ловушек, не будучи замеченным, я опасаюсь открывать свой незащищенный мозг глубинным каналам Ментальности.