Золотой узел - [5]
Орел с торжествующим криком опустился за нею. Тунгуз закрыл руками лицо — злые духи мешали продолжать ему путь.
Только к вечеру спала вода. Тунгуз взвалил на плечи свои пожитки и спустился с дерева. Темно-синие воды глубокой Амги лежали перед ним в вечернем спокойствии. Под горою ворчали мелкие хищники, обгладывавшие кости верного друга и спутника. Тунгуз стоял на берегу, качая головою. Он думал о том, как бы переправиться на другой берег, и разводил руками бессильно.
Тогда по таежной тропинке, выходившей к берегу между двумя огромными камнями, спустились два человека. Тунгуз быстро направился к ним. Он обменялся с ними жалобными приветствиями, и они оглядели друг друга,
— Coxa[1]? — спросил тунгуз.
Один кивнул головою и добавил, указывая на другого:
— Шаман[2].
Тунгуз поклонился ему с величайшей почтительностью и обернулся к якуту с вопросом:
— Какое несчастье посетило дом сохи?
— Жена больна! — коротко ответил он.
Тунгуз сделал лицо свое скорбным. Якут же спустился к воде, вытянул из-под камня затопленную в реке лодку, опрокинул ее, вылил из нее воду и причалил к берегу.
Не спрашивая разрешения хозяина, которое разумелось само собою, тунгуз прыгнул в лодку за шаманом и взял кормовое весло.
Якут греб изо всех сил. Рулевой ловко справлялся с бурным течением, усиленным горными ручьями. Шаман сидел молча и важно. В присутствии его гребцы не обмолвились ни одним словом.
На берегу, пока якут снова топил лодку, пряча ее в воде, тунгуз помог шаману вынести его сверток с одеждой. До юрты якута он почтительно шел сзади обоих спутников — недавнее событие с лошадью заставляло его с особенным почтением следовать за тем, кому повиновались все духи.
До юрты было недалеко. Хозяин, низко кланяясь, ввел гостей в свое жилище. Здесь было темно и грязно. Бычачьи пузыри, растянутые вместо стекол на окнах, едва пропускали вечерний сумрак. Погасший очаг тлел седыми углями. На куче тряпья и оленьих шкур возле очага лежала женщина. Лицо ее горело, и закрытые глаза не заметили прихода гостей.
Шаман едва взглянул на больную. Молча он снял свое платье и вынул из узла другое, сшитое из выделанной оленьей кожи, обвешанное узкими ремешками и железными бляхами всевозможных форматов. Распустив затем полосы, заплетенные у него в косы и обвитые вокруг головы, он закурил трубку, взял бубен и, сев посреди юрты, стал бить в бубен палочкой, обтянутой кожею.
Якут и тунгуз замерли в благоговейном молчании — шаман вызывал духов. С каждым ударом он оживлялся, поворачивался, подпрыгивал, затем вскочил на ноги, стал кружиться около больной, продолжая греметь бубном. Голова его с растрепанными волосами опрокидывалась вперед и назад, глаза закатывались под лоб, и белки их сверкали страшно при тусклом свете очага. Закружившись, он упал на руки якутов, набравшихся откуда-то в юрту.
Впрочем он скоро очнулся. Прыгая по земляному полу, он подскочил к очагу, схватил три раскаленных уголька и проглотил их, не поморщившись.
Собравшиеся только ахнули от удивления и восторга.
— Теперь она выздоровеет! — устало сказал шаман, — дух согласился покинуть ее, если ты принесешь ему в жертву рыжего коня, хозяин!
Якут поморщился, подумав — стоила ли жена такой жертвы: рыжий конь был лучшим в его загоне. Помолчав и подумав, он со вздохом потупил голову.
— Ступай и режь! — добавил шаман.
Якут посмотрел на больную, лежавшую неподвижно, и, втянув голову в плечи, поманил за собою молчавших гостей.
Шаман тяжело опустился на пол. Голова его дрожала, отвислые губы не покрывали желтых зубов. Он с натугой выхаркнул на пол черные угольки и, оглянувшись, заметил тунгуза, почтительно наблюдавшего за ним и, видимо, оставшегося в юрте, чтобы заговорить с ним.
— От кого ты прячешься, томуз? — спросил он.
Тот вздрогнул.
— Если томуз один, как паршивый волк, бежит по чужой земле, не зная, как переправиться через реку, что-то лежит у него за пазухой!
Тунгуз понял буквально и в ужасе положил руку на грудь.
— Ты все знаешь? — крикнул он.
— Духи знают и видят, для того, чтобы сообщить своему хозяину! Не без воли хозяина дух, вселившийся в морского орла, отнял у тебя лошадь, над которой ты плакал, когда встретил нас! Говори же! Куда идешь и откуда бежишь?
Тунгуз вынул из-за пазухи пластинку и подал ее шаману:
— Знаешь ли ты, господин духа, что это такое?
Шаман взял загадочную древность и отошел с ней к очагу. При слабом свете его он долго рассматривал таинственные письмена.
— Путь к Золотому Узлу, — сказал он, бросая пластинку тунгузу, — где нашел ты это? Из рек Темптона, Солигдара, Курнах и Онио связан узел, в песках которого духи похоронили золотую пыль. Не туда ли в степи Алдана ведет тебя твой путь, чтобы развязать узел? Тогда не без причины духи остановили твой путь, отняв у тебя лошадь!
Тунгуз гордо поднял голову, словно намеревался поспорить не только с духами, но и с их господином:
— Болезни унесли стада моих оленей, — быстро заговорил он, — но я не хочу ловить рыбу, чтобы менять ее якутам на оленьи кожи! Духи хотели воротить мне стада, дав мне в руки указание пути к кладу, который ты называешь Золотым Узлом, как все таежники! Разве духи теперь не хотят вернуть мне мои стада?
