Золотой сон - [7]

– Что вы, конечно нет, мне очень даже не повредит вечерок провести где-нибудь вне дома, я тут в комнате уже сам себя пугаюсь.

Переодеваясь, он понял, что за работой совсем о ней забыл, да и обо всех остальных тоже, нельзя, решил он на будущее вот так зарываться в работу и сидеть в ней – надо устраивать себе время от времени передышки.

На улице воздух оказался прохладен и свеж, и он легко дошел до Блэнфорд Роу. Все на этой улице оказалось именно таким, как описывала миссис Кастаней-Смит – даже буковые деревья оказались на местах, разделяя улицу на две тенистые аллеи. Отовсюду веяло респектабельностью богатого пригорода. Наконец Кельвин отыскал дом с номером семь и позвонил в дверь. Дверь открыла служанка, на вид индианка, хотя вскоре Кельвину стало ясно, что лишь половина ее крови была индийской. Она стояла в дверном проеме, молчаливая, недвижимая, как каменная статуя и молча изучающе разглядывала Кельвина. Наконец она спросила: «Мистер Спринг?»

– Да.

– Мадам ждет вас. Проходите.

Кельвин прошел вслед за служанкой в просторную прихожую, там она, поклонившись, неслышно исчезла за дверью. Кельвин огляделся – все вокруг сияло чистотой, сохраняя при этом признаки присутствия человека. И тут дверь открылась и вошла хозяйка дома в светло-зеленом платье, отчего она выглядела еще моложе. В дверях она тоже ненадолго остановилась, улыбнулась Кельвину, и он неожиданно для себя понял, что рад ее видеть.

– Здравствуйте, рада вас видеть, – сказала женщина.

– Здравствуйте, – ответил он и решился: – А вам сколько лет?

– Двадцать восемь, а почему вы спрашиваете?

– Просто так. Понравился вам наш дом на побережье?

– Просто прелесть. И Генри очень понравилось на море.

– Это вашего сына так зовут?

– Да. Он только что заснул. Что будете пить – шерри, или, может быть, коктейль?

– То же, что и вы.

Она вышла, через минуту вернулась с двумя бокалами коктейля и, протягивая ему один, сказала: «Вы, похоже, немного устали.»

– Да, есть немного, это все от работы, надо хоть изредка на воздухе бывать.

– Садитесь, берите сигарету, вон там, в ящике. Кельвин решил, что пока ничто в этой женщине его не раздражало, что с ним случалось не часто. Приятно все же разыгрывать вот такую легкую, ни к чему не обязывающую дружбу. Глядя в огонь, женщина сказала:

– Майкл и Розмери – божественные создания. Иногда даже не верится, что бывают такие дети.

– Ну, не такие уж они и идеальные.

– Я не об этом. Они такие непоседливые, просто душа радуется на них смотреть, а как воспитаны… – Она вздохнула. – Это… сегодня… просто какая-то идиллия была.

– Да, там иногда бывает слишком хорошо.

Она немного помолчала, затем спросила: «А почему вы меня не называете по имени – Маргарет?»

– Я бы с удовольствием, я просто не знал, что вас зовут Маргарет. – Он посмотрел на цветы на окне. – Я вижу, у вас здесь кое-какие вещи из Индии. Вы там были?

– Нет, это вещи мужа, вернее, даже, его отца, он всю жизнь прослужил в Индии. И Ричард сейчас служит в артиллерии. Они стоят в Форте Веллингтон, здесь рядом, на берегу залива, уже года два, наверное – мы, собственно, поэтому здесь и живем. В его семье уже много поколений одни военные. Вот его фотография.

Она взяла со стола фотографию и передала ее Кельвину – с нее смотрел мужчина средних лет, в военной форме, которого Кельвин сразу и безошибочно определил как выпускника самой престижной военной академии в Сэндхерсте.

Он вернул фотографию назад и наугад произнес: «Спасибо».

Маргарет повернула лицо к камину – может от этого Кельвину показалось, что лицо ее вспыхнуло.

Безразличным голосом она спросила: «И как он вам показался?»

– Он же профессиональный военный, да?

– О, да. Армия для Ричарда – даже больше, чем жизнь. – Немного помолчав, она добавила: – Я вышла замуж в девятнадцать. Наверное, это слишком рано, да?

– Не знаю. Зависит от человека.

– У меня до Ричарда никого не было, и тут же сразу замуж, даже оглянуться не успела. Он старше меня на целых семь лет. Ему нравится чистить и смазывать маслом стволы у своих пушек, гаубицы, они, кажется, называются, и когда в теннис играет, он мне кажется таким высоким.

Кельвин украдкой бросил на нее быстрый взгляд. Она сказала все монотонным голосом, как будто прочла фразу из Моэма, который умел передать иронию даже в паузе. Нечего и пытаться понять, что у нее сейчас на уме, решил он про себя.

Он снова повторил ее последнюю фразу о собственном муже: «Ему нравится чистить и смазывать маслом стволы у своих пушек… и когда в теннис играет, он мне кажется таким высоким.» Помучавшись немного над разгадкой, он решил списать все на убийственную иронию, столь присущую английским женщинам. Тут в комнату вошла Бесси и с торжествующей деревенской ухмылкой прокричала, что ужин ждет их в столовой.

Ужин, накрытый в крошечной столовой, превзошел все ожидания Кельвина. Насладившись кофе, они перешли поближе к огню. Бесси принесла им по бокалу «Драмбуйе».

Немного помолчав, она предложила: «Может, включить радио?»

– Пожалуй, если там что-нибудь интересное. Кельвин откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и отдался во власть музыки – она наполнила его до самых темных уголков его души. Маргарет тоже сидела, не двигаясь, но он чувствовал, что-то мешало ей в полной мере насладиться волшебными звуками.