Золотой ретривер - [36]

— Увы, я прерву твой монолог. Прости, когда я могу — я уважаю чужое мнение и выбор. Сейчас я уважаю, пускай и не совсем понимаю. Далай — Лама тоже стремился к независимости. Но твоя независимость и его независимость — разные понятие. Здесь ты со мной согласишься?

Одобрительный кивок.

— Когда ты говоришь, что у нас с тобой есть что–то общее, общая цель, увы, ты ошибаешься. Людям свойственно ошибаться. Вот только мотивы у нас совершенно противоположные. Ты хотела избавиться от семьи. Я же — совершенно другой индивид. Сейчас я жалею, что Ян «вывел» тебя на меня. Понятное дело, ты нам можешь пригодится. Даже не так, как в том анекдоте про проститутку и ГАИшника. Но с зерна мяса не сделаешь, и ты это, в отличии от некоторых, понимаешь. Я не уверен и не знаю, можно ли с тебя что–нибудь соорудить.

Ян доел свой сендвич, облизывая пальцы от бекона.

— Я не прошу, но уверена, что ты сможешь мне помочь. Ян о тебе рассказывал едва ли не мифы. Например, несмотря на то, что уже несколько лет обкрадываешь жителей города, тебя не знают в лицо и ты еще ни разу не был в полицейском участке. Это ли не подвиг?

— Не подлизывайся. — «неужели эта жалкая девчушка думает, что она способна? Глупость, маразм, шизофрения смешавшеяся с паранойей» — неслышимо произнес Марк. — Я могу дать тебе тестовое задание. Не ручаюсь, что оно будет легким, но попытаюсь тебя не утруждать. Вот тебе мой номер. — Марк протянул визитку, где значилось, что он хирург. — Да не рассматривай ты! Это точно мой номер. Завтра мне позвонишь, а к тому времени я придумаю, что с тобой делать. А ты, — указывает на Яна. — Больше не смей знакомиться с кем попало и рассказывать басни обо мне. Усек?

Улыбаясь, Ян привстал, одобрительно махнул. Он взял за рукав девушку, нежно, как будто удерживает на игле воздушный шарик. Они попятились к выходу. Обувшись, они попрощались, Ян саркастично, заместо Юлии, поблагодарил Марка за предоставленный шанс. Марк выпровадил их, закрыв двери. Они подошли к лифту.

— Поздравляю, ты прошла один их тестов.

Неужели глупая девочка думает, что способна? Она действительно думает, что это так легко? Тогда Джессика Джейн Клемент слишком драматизирует свою роль. Я не против, но… Это глупо. Она не справится. Я хотел бы верить в иное, но здравый разум мне подсказывает совсем иное тому, во что я хотел бы верить. Черт. Зачем я пошел на это? Она смеет насмехаться над бедами моих близких и бедами собственными?

Что за чушь — бросать семью ради сюжета «Отвязных каникул». Я не Джеймс Франко. Да и пока что я не видел ее в бикини. Лягушка, возомнившая себя драконом. А еще у нее нету того, что есть у меня. И я не имею ввиду мужской детородный орган. И не свой Беретта. Отчаяние. Она хочет романтики — я не могу в ее горячей ванне наставить свеч. Я могу создать иллюзию, туманнящую ей мозги. Да. Так я и сделаю.

Подле дома пролетали вороны, не замолкающие даже в полете. Но они хотя бы не заставляют тебя подняться с кровати, подойти к телефону и сказать «Алло». Нос Марка с точностью стрелки компаса направлялся в сторону кровати. Блаженный отдых от блаженнейших дел. Тело потопает в матрасе, а одна с рук свисает норэном с края кровати. Сознание охватывается приятным туманом, тело обретает свойства тряпичной куклы.

Зимняя метель, завивающая и просящаяся в окна. По городу путешествуют либо те, кто не успел справится со своими делами, либо любители такой погоды (странно, правда?), либо просто дураки. Один парень, выделяющийся сквозь белую пелену, как дождь топит в себе туман, идет по городу, выискивая киоски и магазины, где он может совершить «серьезный поступок», как он сам его именовал. В кармане у него «волшебные вещички», которые он обменяет на такую штуку, как «деньги». Не благой ли поступок, вспоминая, что он сейчас нуждается в них как никогда. Ведь скоро Рождество, а подарок самому себе — лучший вариант, в случае, если бабушка с дедушкой на мели. То же самое, что украсть Библию. Разве я не прав?

Марк подходит к магазину кондитерских изделий, именующаяся «Шоколадный мир». Там есть все, что могло частично утешить хотя бы нутро мальчика. Ограбить? Не вариант, к тому же глупо, как и грабеж в фильме «Отвязные каникулы». Продавщица в дряблой форме болтает у кассы по телефону. На ее чашке с‑под кофе губная помада. Унылые россыпи матовых шоколадок. Пластиковое корытце с пончиками. И поверх крикливого календаря от «Кока — Колы» — кривая минутная стрелка, методично вскрикивая, ковыляет по циферблату часов от «Доктора Пеппера».

Марк выкупил на свободу несколько томимых неволей пончиков. Продавщица отсчитала сдачу и вернулась развлекать свою заскучавшую подружку на другом конце провода игрой на аккордеоне шеи. Так ни разу толком и не осознав мое присутствие. Минутная стрелка скорбела в бессмысленной панихиде, скрипучим криком пролетая над черствыми фастфудными секундами, над нудными минутами, отмеряя бремя унылой диеты, коей обречен довольствоваться Тот, Кто Колеблится.

Гуляю я по городу, без страха и забот

Иду все время прямо я, беспечный пешеход.

Смотри на пончик, на дырку не смотри… Волнения захлыстнуло мышцы и глотку парня. Осмелиться сказать, даже обвинить, что одна с купюр поддельная? Да ни в жизнь! Но ходу назад нету. Нужно действовать. Ведь ты не хочешь, чтобы в это Рождество ты остался без подарка? Первый шаг, за которым последуют другие попроще. Еще пять–шесть магазинчиков — и твои первые нажитые деньги. Счастье! Гордость! Отчаяние!