Золотой мираж - [8]

Чипа взорвало.

– Этот мнящий себя аристократом осел считает, что может командовать всеми и все держать под контролем.

– И что же позволяет ему делать это, как ты думаешь? – язвительно спросила Пола и тут же ответила: – Самая малость, Чип. Власть и деньги.

Когда Чип, ничего не ответив, плотно сжал губы и отвернулся, она в неожиданном порыве сочувствия и понимания коснулась его локтя.

– Чип, не следует кусать руки дающего... Даже в его отсутствие.

– Я сказал бы ему это в глаза, будь он здесь.

– Спокойно, Чип, – вмешался Джон Тревис. – Ты знаешь, что не относишься к числу любимчиков Лесситера.

Чип вскинул голову, и его карие глаза за толстыми линзами гневно сверкнули.

– А он тем более не относится к числу моих. Так что мы квиты.

– Не совсем. – Лицо Джона было совершенно спокойным, но в голосе прозвучали твердые нотки. – Пока только его пятьдесят миллионов позволяют нам снять фильм и обеспечить его прокат.

– И он никогда не перестанет напоминать нам об этом, – угрюмо добавил Чип.

Джон невесело улыбнулся.

– Поскольку между твоими мозгами и языком нет фильтрующего устройства, Чип, сделай одолжение и воздержись от каких-либо высказываний в адрес Лесситера, хотя бы сегодня на приеме.

Чип как-то весь обмяк и понурил голову, будто провинившийся школьник.

– Попытаюсь, Джон, – нехотя пообещал он. – Да поможет мне Бог. Но этот тип не способен отличить хороший фильм от плохого, не говоря уже о сценарии.

Пару недель назад до Кит дошли слухи, что Лесситер потребовал каких-то изменений в сценарии Чипа. Не это ли так взвинтило беднягу? Она знала, что у Чипа есть своя идея озвучивания фильма, а также намерение поискать место съемок в Аспене, пока они здесь. Чего хочет от него Лесситер?

К самолету внезапно подошел человек в джинсах и ветровке с широкой улыбкой на загорелом лице, эдакий типичный американец из глубинки. Он отыскал глазами Джона.

– Добро пожаловать в Аспен, мистер Тревис. Рады видеть вас здесь.

– Спасибо, Ден, – ответил Тревис и, сделав шаг к нему, пожал ему руку, а затем представил Дена всем остальным. – Ден Сомерс обеспечивает мою безопасность в Аспене. Он и пара его людей сделают все, чтобы мы не пострадали от чрезмерных восторгов наших почитателей, да и недоброжелателей тоже.

Кит, бросив взгляд на охранника, вдруг вспомнила, что Тревис давно уже не появлялся на публике без охраны. Три года назад, на премьере, на него напал давно гонявшийся за ним фанатик с бейсбольной битой в руках и сломал ему пару ребер.

Этот случай и участившиеся за последнее время инциденты с другими актерами заставили Джона усилить личную охрану.

– Страх и слава стали синонимами в наше время, – трезво заключила Кит.

– Берт подаст лимузин прямо к трапу. – Ден указал на двигавшийся к самолету длинный «линкольн». – Как только я получу багаж, мы можем ехать.

– Отлично.

Ден приветственно махнул служащим аэродрома, выгружавшим багаж.

– Я думал, нас встретят Эйб и Нолан, – огорченно промолвил Чип. – Мы бы сразу обсудили график съемок. Нолан перестарался с ним.

– Возможно, их что-то задержало.

Подъехал «линкольн». Взяв Кит под локоть, Джон повел ее к машине.

– Минутку, Кит, – остановил ее Мори.

Увидев, как Мори спешит к ней, переваливаясь на своих коротких ножках, Кит остановилась.

– Мы сейчас присоединимся к вам, Джон, – сказала она и, высвободив руку, повернулась навстречу Мори.

Из-за своего небольшого роста у Мори Роуза выработалась привычка, разговаривая, как-то особо закидывать голову назад, что придавало ему некоторую агрессивность, и задирать свой крупный крючковатый нос. Взглядом он пытался пригвоздить собеседника к месту. Именно большой нос, нью-йоркский выговор и прижимистость в деньгах побудили многих подозревать, что он неарийского происхождения.

Несколько лет назад Мори признался Кит, что он такой же еврей, как преподобный проповедник Билли Грэхем. Однако вскоре после того, как он обосновался в Голливуде, он обнаружил, что многие актеры предпочитают, чтобы их дела вел человек еврейской национальности. Поэтому, следуя заповеди П.Т. Барнума «Дай людям то, что они просят», он перестал отрицать, что он не еврей, и даже закрывал свою контору в такие священные для правоверного еврея дни, как Судный день и ханука. Он охотно принимал приглашения коллег на церемонию бармицвах, и хотя дома по-прежнему ел яичницу с беконом, в ресторанах заказывал лишь кошерную пищу.

Без сомнения, Мори Роуз душой и телом принадлежал Голливуду.

– В чем дело, Мори? – спросила Кит, заинтересованная выражением его лица.

– Относительно этого вечера, Кит. – Он взял ее под руку и неторопливым шагом повел к лимузину. – Я хочу, чтобы ты не отходила от Джона Тревиса ни на шаг весь вечер.

– Тебе не кажется, что это будет выглядеть по меньшей мере странным? А вдруг ему захочется потанцевать с кем-нибудь или отлучиться в мужскую комнату? – мрачно изрекла Кит, сделав каменное лицо.

– Будь серьезней, Кит.

– Зачем? – Она улыбнулась. – Твоей серьезности хватит на нас двоих, Мори. – Она заметила, что это отнюдь не позабавило его. – Ладно, я вполне серьезна. Ты хочешь, чтобы мы с Джоном стали на этот вечер сиамскими близнецами, не так ли?