Золотой медальон - [4]

— Воевать — мужское дело. Достаточно того, что твой дед воевал с ними и погиб. Подумала немного и добавила, — в свои 35 лет.

Тогда я еще не понимал двоякого смысла выражений: «Он воевал с Буденным», «Он воевал с Котовским». Считалось, ни как по–другому, как на их стороне. А значит мой молодой дед отдал жизнь за советскую власть и некоторое время гордился этим. Но как только разговор приближался к вопросу о моем отце, каким он был, матушка умело ставила между нами стенку. А мне хотелось услышать, что он погиб на фронте в отечественную войну, если уж его все равно нет, то хотя бы оставил после себя героическую память. И, еще одна загадка. В дальнем углу парка, с восточной стороны, у самой ограды, находилась могила и обелиск с красной жестяной звездой. Этот уголок всегда цвел и был ухожен лучшими цветами. Там стояла скамеечка, где матушка часто отдыхала, пока я сгребал, скажем, осенью желтые листья, которые ветер забрасывал с близстоящего дуба. Однажды, машинально подняв голову и посмотрев на матушку, заметил, что сидя на скамье рядом с обелиском она левой рукой гладит край могильного холма. И на ее лице такое выражение печали и нежности, что я заподозрил, именно под этим обелиском лежит мой героический дед–красноармеец. А то зачем бы она и утром и вечером ухаживала за этой могилой. Когда в санаторий приезжали новые высокопоставленные постояльцы, Пелагея Степановна обязательно приводила их к обелиску неизвестного красноармейца. И, естественно, часто заставала там мою матушку. Перед мартовским праздником она, как всегда, привела посетителей. И кто–то из них предложил перенести прах героя гражданской войны на центральную площадь поселка, перезахоронить с почестями, чтобы, проходя мимо, пионеры–школьники могли отдавать герою честь. В то время я был рядом с матушкой. Помню, когда кто–нибудь обращался к ней, она чаще не отвечала. Пелагея Степановна оправдывала ее: «Работящие люди мало разговаривают, зато много делают». Но в этот раз, услышав разговор о переносе праха, матушка подняла голову. Лицо ее было бледным. Она твердо сказала: «Пусть лежит на том месте, где расстреляли. Ему хорошо здесь в парке».

Догадливый высокопоставленный военный удивленно спросил: «Не твоего ли любезного здесь в расход пустили?»

— Моего, — спокойно ответила матушка.

Пелагея Степановна ахнула и, показав, на нее рукой произнесла:

— Посмотрите на наших людей, какие они скромные! Вдова героя гражданской войны, а скрывала. Маша, — это она моей матушке, — готовь бумаги. Мы тебе оформим помощь. И люди должны знать о скромной вдове героя–красноармейца.

На что матушка уже спокойней ответила:

— У меня сердце слабое, если умру, похороните рядом. Ничего другого мне не надо. Да, об Грише моем позаботьтесь, образование ему дайте. А что касается геройства моего мужа, на то он и солдат, чтобы умирать за Отчизну.

— Да, да. — согласился высокопоставленный военный. И заведующей:

— Пусть будет, как она хочет. А слова ее хорошие: «На то и солдат, чтобы за Отчизну жизнь отдавать». И услышал, как он говорил Пелагее Степановне: «Помогите семье героя, чем можете.»

Они удалились. Бледность сошла с лица матушки. Она пробормотала: «Не хватало еще, чтобы они обнаружили в могиле золотые погоны».

— Почему золотые? У Красноармейцев тогда не было еще погон, — напомнил я, но матушка промолчала.

Мне исполнилось тринадцать лет. В этом возрасте мнишь себя всезнающим, а у взрослых находишь то пробелы в памяти, то нехватку тех знаний, которые ты усвоил в школе. В первую очередь каких–то советских исторических фактов. И авторитет старших падает и падает в твоих глазах, хотя ты и продолжаешь их любить, но уже с долей пренебрежения. И моему изумлению, по поводу того, что здесь, под обелиском, лежит муж моей матушки, а значит мой отец, не было границ. Я напомнил ей:

— Сейчас 1953 год. Я родился через 20 лет после того как погиб мой отец? Ты перепутала что–то.

Опершись на лопату, матушка в задумчивости ответила:

— Видно, Гришенька, пришло время тебе узнать всю правду о себе. Не матушка я тебе, а бабка родная, мать твоего отца. Мой муж — генерал, князь Григорий Томилин. Его фамилию ты носишь и имя тоже. Здесь он, дед твой молодой лежит… И этот Дворец — его А значит наша с тобой собственность. Пойдем–ка домой, поговорим.

По дороге к флигелю она молчала, а мне и вовсе трудно было переварить ее слова. Когда мы перешагнули порог нашего бедного жилища, я не выдержал и с обидой спросил:

— А как же обелиск с красной звездой?

Матушка положила мне руку на плечо и ответила:

— А это так, не фамильный же герб вешать, попросила плотника сделать звезду, чтобы открыто ухаживать за могилой. Мой Гришенька не в обиде. Отец твой, наш с Гришей сын Алешенька, был на него похож, такие же темные медные волосы. Да и ты их унаследовал. Это от предков по женской линии династии Штауфенов. Ну, садись уже. Поговорим, а то не успеем. Зовет меня мой генерал… Да и родители тоже торопят. Во сне приходят… Не успела тебя на ноги поставить. Когда тебе в жизни уж очень трудно придется, подними голову к небу, попроси энергии и разума у светлого бога и совета у предков. Они всегда рядом.