Золотой Крюк - [17]

— Здрасте, — Марина выдавила из себя улыбку, и Чеботарев засомневался — может, он не вовремя? Но радушный голос Полины Александровны, мгновенно нарисовавшейся за спиной девушки, рассеял его сомнения.

— Заходите скорее в дом, — звала Полина Александровна. — Как раз к обеду…

— Нет-нет, я есть не буду, — засуетился Чеботарев, переступая порог, — я к вам с просьбой, так сказать, по женской части. Вы мне не одолжите утюг?

— Конечно, не одолжу, — серьезно сказала Полина Александровна. — Вы же с ним, наверняка, обращаться не умеете. Давайте, что надо погладить, я сама и сделаю.

— Неудобно как-то

— Неудобно будет потом с дырой на брюках ходить, — улыбнулась женщина, — а мне вас разгладить — раз плюнуть. Так что несите, что есть.

Чеботарев вышел, забрал из дома костюм, снова спустился вниз. Дверь была не заперта, и он прошел в столовую. На столе уже красовались приборы, в том числе — и для него.

— Я, правда, не голоден, — вновь попытался отказаться он. Полина Александровна только заулыбалась в ответ.

— Так разве ж есть надо, только когда голод прижмет? Сейчас не послевоенные годы, слава Богу. Садитесь, а то что ж, мы обедать будем, а мы нам в рот смотреть? Как-то не по-людски это.

Из комнаты вышла Марина и тоже села за стол. Она была явно не в духе. Полина Александровна принялась разливать по тарелкам суп, периодически косясь на нее. Девушка молчала, уставившись в тарелку, и Чеботареву от этого стало несколько не по себе.

— Я, может, не вовремя.

Полина Александровна только рот успела открыть, как девушка прервала молчание, обратившись к гостю:

— Ну что вы, нет. Вы извините, что я не в духе. Устала немного.

— В школе тяжело?

— Да, — и она вновь уткнулась в тарелку. Потом, отказавшись от второго, снова извинилась и ушла к себе в комнату, прикрыв дверь. Чеботарев тоже отказался и от добавки, и от второго. Полина Александровна, впрочем, не особо настаивала, расстроенная поведением дочери. Собрав со стола, она вынесла и стала раздвигать гладильную доску, довольно неуклюже пытаясь поддерживать какой-то незначащий разговор о погоде, которая расхлябалась так, что транспорт стал ходить с опозданиями, и о кондукторах, которые ворчат, видя ее ветеранское удостоверение.

— У Марины проблемы, да? — Не выдержав, прервал ее Чеботарев.

— Да, — вздохнула женщина, — из школы она ушла. Поцапалась с кем-то там.

— Давно?

— Вчера. Второй день сама не своя ходит.

— Сейчас трудно найти работу, — сказал Чеботарев. — Особенно по специальности.

— Да я знаю. Придумаем что-нибудь. Я тоже виновата, — сетовала женщина, проворно гоняя утюг по брюкам Сергея Степановича, покрытым влажной тряпкой, — ей и без того сейчас тяжело, а я ее пилю. Но вот вы скажите — взяла и какому-то ученику "двойку" влепила, а ее предупреждали ведь, как люди. Разве не глупо?

— Глупо, конечно, — искренне удивился Чеботарев. — Стоило из-за этого работу терять…

— У нас в стране правду искать — все равно что под дождем белье сушить, — продолжала ворчать женщина. — Одни неприятности от этой правды, а денег ни копья. Другая учительница теперь придет, "двойку" на "пятерку" этому оболтусу переправит — и всего делов. А Маринке теперь маяться. С лица спала уже.

Полина Александровна догладила костюм, рубашку, аккуратно сложила все и перекинула через руку Чеботареву.

— Так не помнется. Заходите, если что понадобиться, — улыбнулась она. — Мариночка, Сергей Степанович уходит — крикнула она в направлении двери. Девушка вновь возникла в проеме, прислонилась к косяку.

— До свидания.

Чеботарев потоптался на пороге, а затем вдруг выдавил из себя:

— Полина Александровна, а вы ведь обычно по вечерам в парк гулять ходите? — а сам покосился на Марину, силясь прочесть по лицу ее реакцию. Реакции не было никакой.

— Давно уже не была. Погода холодит.

— Давайте сегодня все вместе пойдем, — предложил Чеботарев, — делать все равно нечего.

— Мне не хочется, — произнесла девушка, — вы идите вдвоем, я дома посижу.

— Ну, по другим временам я бы предложил ресторан и катание в кабриолете, — беспричинно повеселев, напирал Сергей Степанович, — на худший случай вип-зальчик в кинотеатре. Парк по сравнению с вышеперечисленным обладает единственным преимуществом — за прогулки по нему не берут денег. Пока еще не берут.

— Настроения нет, — но девушка все же улыбнулась.

— Не отказывайтесь, Мариночка. Боюсь вас обидеть, но все же скажу — вы похожи на бледное привидение. Ваши ученики, завидев вас сейчас, разбежались бы с криками и не спали бы ночью. Кроме того, вы будете свидетельствовать перед всезнающими соседскими бабушками во дворе, что моя с вашей матушкой прогулка по парку не носила ничего предосудительного и я не делал ей непристойных предложений.

— Я бы, кстати, не отказалась от непристойного предложения, — рассмеялась Полина Александровна, — мне его уже лет двадцать как никто не делал.

— Так я зайду часам к семи?

— Ладно, уговорили, — согласилась девушка. — Только одевайтесь теплей. В парке трава мокрая от дождя.

— Утеплю все, что смогу, — пообещал Сергей Степанович и ушел, не прощаясь.

К семи часам он, как и обещал, вновь позвонил в дверь Полины Александровны. Снова открыла Марина. Она была уже одета для прогулки — джинсы, свитер, кроссовки, в руках — дутая куртка. Сергей Степанович был по-прежнему облачен в костюм, только что отглаженный заботливой соседкой. Поверх было наброшено пальто — видимо, Елена не забрала его потому, что на нем не хватало пуговиц и она сочла его негодным к употреблению. А так это было очень хорошее, строгого фасона пальто из тонкого кашемира.