Золотой капкан - [62]

— И мне всего тридцать три. Выгляжу со стороны, поди, на пятьдесят?.. Мне повезло, я врач. Спас одного из них, когда змея в лодыжку укусила. Теперь на рудник не гоняют, держат в роли врача рабов и надсмотрщиков. Когда удается, кое-какие лекарства выбиваю, пищу готовлю. Мужики, когда возвращаются с работы, валятся с ног. Еще бы к огню после этого вставали.

— Хорошо, — призадумался Иван. — Говоришь, сбежать нельзя. На чем же они намытое золото вывозят? На себе?..

— Раз в две недели прилетает вертолет. Привозит провизию: им спиртное и курево, нам подкрепление — отловленных новичков. На обратную дорогу забирает груз.

— Ясно… — протянул он.

— Кормежка отменная. Диету можно патентовать, за три недели сбросишь вес, и не только лишний. В день ведро болтушки на восьмерых. Утром выдают по банке консервов. Хлеба нет.

— Но ведь с таким рационом долго не протянешь, — высказалась Ирина. — Работать на голодный желудок… плюс организм наверняка не успевает за ночь восстановиться…

— Я потому и говорю, смертность, как в Освенциме. Это мы с Никандрычем долгожители. А те, кто с нами приехал, и многие, кто уже после того, давно в лесу зарыты.

Ольга приложила голову на колени мужу и очень тихо сказала:

— Но дело идет к зиме. Ударят морозы. В палатке — не жизнь, в землянке тоже. Река встанет, земля возьмется колом. Получается, с холодами нас отсюда вывезут?

— Что?! — не к месту взорвался Чехлов. — Ждать зимы?! О чем вы говорите? У меня каждый день на счету, громадные убытки. На конец месяца намечены важные встречи… заключение контрактов. Не успею, такие сделки сорвутся…

Его никто не перебивал, и, горячо рассказывая о напастях, которые обязательно свалятся на фирму в его отсутствие, Чехлов сразу и не понял, что говорит о пустом, а когда до него дошло, сконфузился и замолк.

— Не о том думаешь, Олег, — с укором произнес Протасов. — Плевал я на все, лишь бы уйти отсюда живым.

— Хватит вам ссориться, — дернула его за рукав Ольга. — Но ведь то, о чем я говорила, вполне реально.

Их собеседник заерзал на подстилке:

— Не совсем! Опять же коснемся истории. Во время войны для возведения особо важных объектов немцы использовали заключенных из концлагерей. По окончании строительства их разве отпускали с миром? Что с ними делали?.. А почему вы наивно рассчитываете, что нас вывезут на Большую землю и там распрощаются? Это с теми, кто знает слишком много? Не проще ли во избежание возможных неприятностей заткнуть рот раз и навсегда?

— Вы так считаете… — голос ее задрожал.

— К сожалению, девушка. Будем реалистами. Мы уже сейчас находимся в роли смертников, только кончать нас еще не пришло время. Невыгодно экономически. Успеют выжать соки до конца…

Протасов толкнул в бок Олега:

— Теперь ты понимаешь, почему в лесу этот… Гвоздь не выстрелил? Мужик, похоже, верно говорит.

— …а значит, тех, кто окажется крепче и дотянет до того дня, когда прилетит вертолет, ждет быстрая и легкая смерть. Патронов у них с избытком.

С легким скрипом отворилась крыша лаза, в землянку хлынул поток света. Сверху загремело, и лестница опустилась на место. В проеме появилась голова охранника.

— Эй, док, а ну вылазь, — закричал он в темноту, подслеповато моргая. — Пора за поварешку браться.

— Иду.

Подобравшись с земли, Вадим пошел к лестнице, взгромоздился на нее и перекладины чуть слышно застонали. Уже наверху, пригнув голову, нашел глазами новичков.

— Скучать долго не придется. Скоро придут мужики.

Люк за ним захлопнулся, обрубив свет, лязгнул замок. Установилась гнетущая тишина.

Всхлипнула Ирина, уткнувшись Чехлову в плечо. Плач ее непривычно громко звучал в землянке. Никто ее не успокаивал, даже муж. Они молчали. В душе каждого скребли кошки, и выхода из тупика не было.

Глава 23

Минуло около двух часов. День плавно переходил в вечер; лучи, просачивавшиеся в землянку через щели в крыше, поблекли и стали медленно угасать.

Вдалеке раздавались голоса и, приближаясь, зазвучали совсем рядом, над головой.

Кто-то вновь завозился с замком, поднял крышку. Бесшумно съехала лестница. Стуча по перекладинам кирзачами и отбивая с них ошметки земли, спускались люди в одинаковой униформе, некоторые в высоких болотных сапогах.

На новичков не обращали внимания, точно не замечали их присутствия. Истощенные — кожа да кости, — как и Вадим, непонятного возраста, они сразу занимали подстилки и лежали, почти не шевелясь: кто кашляя, кто устало закрывая руками лицо, отгораживаясь от внешнего мира.

Вытерев слезы, Ирина вскочила с места, когда около нее замаячил скуластый мужик, шарахнулась к выходу.

— Не надо меня бояться, — сипло сказал он и лег на освободившуюся подстилку.

Они стояли в проходе, чужие для всех. И никому до них не было дела.

Последним спускался их недавний собеседник, которого охавший в углу старик называл Вадимом, держа в руке цинковое ведро, распространявшее аромат мясной каши.

Лежавшие до этого без движения рабы ожили, зашевелились, потянулись в угол к вороху мисок.

Вадим погрузил черпак в горячее варево, вывалил в подставленную миску порцию жидкой рисовой каши с редкими мясными волокнами. Над миской завился парок — худой, как мумия, раб втянул его в себя, на цыплячьей шее заходил выпирающий камнем кадык, костлявое лицо озарила вымученная улыбка, неживые глаза засветились…