Золотой канон; Фигуры эзотерики - [4]
Столько и лев не гордится могучий,
и тигр несмиримый,
Ни погибельный вепрь, который и большею, дикий,
Яростью в персях свирепствуя,
грозною силою пышет,
Сколько Панфоевы дети, метатели копий, гордятся!
..............................................
Так и твою сокрушу я надменность,
когда ты посмеешь
Ближе ко мне подойти! Но прими мой совет и скорее
Скройся в толпу; предо мною не стой ты,
пока над тобою
Горе еще не сбылося! Событие зрит и безумный!"
Так он вещал,
но Эвфорб непреклонный ответствовал снова:
"Нет, Менелай,
расплатися теперь же со мной за убийство!
Брат мой тобою убит; и гордишься еще ты, что сделал
Горькой вдовою супругу его в новобрачном чертоге
И почтенных родителей в плач неутешный повергнул?
О! без сомнения, плачущим я утешением буду,
Если, сорвавши с тебя и главу, и кровавые латы,
В руки отдам их Панфою и матери нашей Фронтисе.
Но почто остается досель не испытанным подвиг
И не решенными битвой меж нами
и храбрость и робость!"
Так произнес
и ударил противника в щит меднобляшный;
Но, не проникшее меди, согнулось копейное жало
В твердом щите.
И тогда устремился с убийственной медью
Царь Менелай, умоляющий пламенно
Зевса-владыку:
Вспять отскочившему он в основание горла Эвфорбу
Пику вонзил и налег, на могучую руку надежный;
быстро жестокая медь пробежала сквозь нежную выю;
Грянулся оземь Эвфорб, и на нем загремели доспехи;
Кровью власы оросились, прекрасные,
словно у граций,
Кудри, держимые пышно златой и серебряной связью.
............................................................
Сына такого Панфоева, гордого сердцем Эвфорба,
Царь Менелай низложил и его обнажил от оружий.
.............................................................
Скоро б к дружине понес
велелепный доспех Панфоида
Сильный Атрид;
но ему позавидовал Феб-дальновержец:
Он на Атрида подвигнул подобного богу Арею
Гектора; в образе Мента, киконских мужей воеводы,
К Гектору Феб провещал, устремляя крылатые речи:
"Гектор! бесплодно ты рыщешь, преследуя неуловимых
Коней Пелида-героя: Пелидовы кони жестоки!
Их укротить и управить для каждого смертного мужа
Трудно, кроме Ахиллеса, бессмертной матери сына!
Тою порой у тебя Атрейон, Менелай браноносный,
Труп защищая Патроклов, храбрейшего воина свергнул,
Бурную мощь обуздал он Панфоева сына Эвфорба".
(Гомер. "Илиада", XVII, 9-23, 29-52, 59-60, 70-81.
Пер. Гнедича).
***
Был и другой Эвфорб, фригиец, род занятий которого
мог бы привлечь внимание Пифагора:
Нашел долунник (аркадянин Тирион, сын Бафикла)
с добрым предзнаменованием Старца (Фалеса)
в святилище (Аполлона) Дидимского
Скребущим тросточкой землю и чертящим фигуру,
Открытую фригийцем Эвфорбом,
тем, что из людей
Первый начертил треугольники
и неравносторонние фигуры,
Изобрел глобус и научился поститься,
воздерживаясь
От (мяса) живых существ,
а италийцы (пифагорейцы) его послушались
Правда, не все,
а лишь гнетомые (несчастной судьбой).
(Каллимах. "Ямбы", фр. 191, ст. 56-63, Оксиринхский папирус, 1011)
Образ этого Эвфорба, чтимый мудрецом Фалесом, скорее всего и был принят Пифагором за одно из своих прежних рождений. Тогда весь выстроенный ряд образов прежних воплощений души Пифагора приобретал бы подлинный смысл: Эталид, наделенный вечной памятью; Эвфорб, вегетарианец и геометр; Гермотим, странствующий во снах; Пирр, сновидец и пророк; Пифагор, великий посвященный. Эвфорб-дарданец, воин, умерший молодым, выпадает из этого ряда.
Причины путаницы образов двух Эвфорбов в пифагорейской традиции сокрыты либо в ошибках писателей и комментаторов, либо в сознательном символическом кодировании, столь свойственном пифагорейцам. Возможно, игра именами и смыслами с целью утаить первичную идею от непосвященных уходила корнями в глубокую древность и бытовала еще в среде пифагорейцев старшего поколения.
Позднейшие пифагорейцы могли уже вовсе не понимать этого символа и трактовать имя Эвфорба буквально, используя текст "Илиады". Возможно и третье объяснение: дарданец Эвфорб и фригиец Эвфорб - один и тот же мифологический персонаж, о котором до нас дошло два разных сюжета. А несовместимость характеристик - результат краткости и фрагментарности сообщений.
5 Гермотим из Клазомен (VII в. до н. э.) - мыслитель, считавший, как и Анаксагор, верховным началом бытия разум.
Клазомены - ионический город, входивший в союз 12 городов. Руины расположены между г. Урла и с. Кызыл-бахче в вилайете Измир, Турция.
6 Бранхиды - место близ Милета с храмом Аполлона Дидимского. При этом святилище служили потомки Бран-ха, сына Аполлона и милетянки, основавшего храм. Бранхиды стали важнейшим религиозным и культовым центром всей Ионии (побережье вилайета Айдын, Турция).
7 Менелай - сын Атрея, брат Агамемнона, муж Елены.
8 Троя - в наст, время руины древнего города близ с. Трова в вилайете Чанаккале, Турция.
9 Пирр с Делоса (о-в Дилос, Греция) - рыбак, видевший пророческие сны.
РОЖДЕНИЕ, ДЕТСТВО, ЮНОСТЬ
Мать Пифагора, Партения (Партения - прозвище Геры1 и одно из названий о-ва Самос2), происходила из семьи и родственной филы3, ведущей свой род от Анкая4 (вождя племени лелегов5, населявшего побережье Эллады до прихода греческих племен, участника Аргонавтики6), основателя колонии на о-ве Самос.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.