Золотой дом - [127]
Ладно, ладно, говорил я себе, теряя терпение от ее болтовни (однако не подавая виду). Рад за тебя. Хорошо, что ты снова встала на ноги и снова пустилась бегом и что ты делаешь это, вот это все, давай! А мне хотелось одного: заткнуть уши пальцами и петь: “Ля-ля-ля”. Хотелось только, чтобы исчезли новостные телепередачи, чтобы рухнул и не восстановился интернет, чтобы мои друзья оставались моими друзьями, а еще – вкусные ужины и слушать хорошую музыку, и пусть любовь восторжествует надо всем и каким‑то чудом Сучитра вернется ко мне.
А потом однажды ночью в одинокой и печальной постели я припомнил то, что сказал Нерон Голден после гибели моих родителей: приобрети мудрость. Научись быть мужчиной.
На следующее утро я отправился в студию, где – пар из ушей – трудилась Сучитра. При виде меня она окаменела. Я очень занята, сказала она. Я подожду, сказал я. Я буду работать допоздна, сказала она. Можно мне подождать? – спросил я. Она обдумала мою просьбу. Можешь, если хочешь, ответила она. Тогда я подожду, повторил я. Она повернулась спиной и в следующие пять часов и сорок три минуты ни разу не оглянулась на меня. Я стоял в углу, тихо, безмолвно, стараясь не мешать. Когда она закончила и нажала на кнопку “завершить работу”, было уже без четверти одиннадцать. Она развернула компьютерное кресло – лицом ко мне.
– Ты очень терпеливо ждал, – сказала она почти по‑доброму. – Что‑то важное?
– Я люблю тебя, – сказал я и увидел, как поднимаются ее защитные барьеры.
Сучитра ничего не отвечала. Компьютер пискнул, выскочило диалоговое окно: одна из программ отказывалась закрываться. Сучитра устало и раздраженно вздохнула, вышла из программ и снова нажала кнопку “завершить работу”. На этот раз все получилось.
Порой в крайних обстоятельствах люди получают – откуда именно, определяется индивидуальной системой представлений, то ли изнутри, то ли от некой высшей силы – дары языков, правильные слова в правильный момент, ту речь, что откроет раненое, отчужденное сердце и исцелит его. Так произошло в тот поздний час посреди потемневших мониторов. И не только язык, но и обнаженность, стоявшая за словами. А за этой наготой – музыка. Первые сорвавшиеся с моих губ слова не принадлежали мне, и все же они сработали – только потому, что я, никогда не попадавший в ноты, попытался запеть, сначала неуклюже, а потом сквозь слезы, которые текли по моему лицу, и я их не скрывал: “Птица на проводе”[93], пел я и словами песни присягал в том, что я, изменник, буду верен, и обещал исправить все, что натворил. Прежде чем прозвучала последняя строка, Сучитра засмеялась – сначала надо мной, а потом мы смеялись вместе, плакали и смеялись, и все было хорошо, все будет впредь хорошо, провозглашали два наших надтреснутых голоса пьяниц из полуночного хора, мы постараемся на свой лад быть свободными.
Потом, когда мы вместе лежали в постели, я добавил к магии песни кое‑какие практические соображения. Прошло уже больше года с тех пор, как Америка покорилась Джокеру, а мы все еще пребывали в шоке и проходили последовательно стадии горя, но теперь нам следовало соединиться и противопоставить чудовищной угрозе любовь и красоту, солидарность и дружбу. Человечность – единственный ответ мультяшкам. Любовь – вот и весь мой план на тот момент. Я надеялся, что со временем появятся и другие планы, но пока нам оставалось лишь крепко сжимать друг друга в объятиях и делиться силой – тело к телу, уста к устам, дух к духу, я и ты. Только держаться за руки и постепенно избывать страх перед тьмой.
– Замолчи, – сказала она и притянула меня к себе.
Дни рождения – воскресенье и среда, сказал я. Информация из Мьянмы: такое сочетание грозит нам злыми чарами.
– Я тебе другой секрет расскажу, – сказала она. – Бирманским проклятиям въезд в Штаты запрещен. Существует целый список стран, чьи проклятия сюда не впускают – по большей части страны ислама, разумеется, но и Мьянма тоже.
– Значит, пока мы в Штатах, мы в безопасности?
– А когда поедем в отпуск за границу, тогда что‑нибудь придумаем, – сказала она.
35
Огонь облизывает края моего рассказа, подбираясь все ближе, и хочет вырваться на волю. Золотой дом в те последние дни превратился в осажденную крепость. Осаждающие войска оставались невидимыми, но все в доме ощущали их присутствие, незримых ангелов – или бесов – надвигающегося рока. И служащие, один за другим, начали увольняться.
Здесь сюжет вторит, вероятно, величайшему из шедевров великого Бунюэля. Первое название этого фильма, “Потерпевшие бедствие с улицы Провидения”, не было безусловно религиозным – “провидение” ведь бывает и не божественное, это всего лишь метафора, как и его коллеги карма, кисмет и рок, – так что персонажи, меченные судьбой, могут быть всего лишь неудачниками, проигравшими в лотерее жизни, однако на экраны этот фильм вышел под названием “Ангел-истребитель”, то есть к тому времени режиссер однозначно прояснил, что имеет в виду. Когда я впервые посмотрел этот фильм в центре Ай-Эф-Си, я, вероятно, по молодости не вполне его понял. В роскошном особняке устраивают пышный прием, и пока прием длится, вся прислуга под разными предлогами оставляет свои места и обязанности и покидает дом. Лишь гости и дворецкий остаются, чтобы дождаться того, что с ними должно случиться. Я воспринял это просто как сюрреалистическую социальную комедию. Это было еще до того, как я узнал, что некоторые люди способны предугадать надвигающуюся катастрофу, подобно тому, как животные предчувствуют землетрясение: их иррациональное с виду поведение объясняется инстинктом.
