Золотой барабан - [19]

— Один из этих способов вы пытались применить и для меня?

Джон слегка улыбнулся:

— Я пробовал, но вы уклонились. Я готов держать пари на любую книгу в этой комнате, Мегги, что в снах вы мечтали о Золотом барабане. Что вы жили жизнью, где барабан играет главную роль, и ваша душа понимает это. То, что случается в той жизни, становится образом поведения. Этот мотив поведения, я предполагаю, является неким беспокойством для вас, в том случае, когда вы не подавляете сны. Более того, если вы их поощряете. И наконец, — я не стал бы говорить об этом, если бы не узнал от вас, что вы завтра уезжаете, — я полагаю, что есть и другая личность, другая душа в ваших переживаниях, и это мой друг Джеймс.

— Джеми!

— Да, Джеймс Джентри. Когда вы встретили его, не казалось ли вам, что как будто вы знали его раньше?

Мегги отрицательно покачала головой:

— Я не думаю так, но он — он думал именно так и сказал мне об этом. Это, кажется, даже озадачило его. Вы говорили с ним когда-то о переселении душ?

— Нет. Нет, Джеймс — уравновешенный человек, он находится в ладу с самим собой, спокойно решает свои проблемы. С другой стороны, все годы, что я знаком с ним, он никогда не имел близких отношений с женщиной. Я заметил ему как-то об этом, и он мне ответил, что ждет свою женщину — единственную и неповторимую. Вчера вечером, когда я увидел его с вами…

— Да, это все очень интересно, но боюсь, что не имеет значения, поскольку я не уверена, что после нашей встречи увижу вас когда-либо еще, — Мегги поставила свою кофейную чашечку, и Джон увидел, что она снова замкнулась. — Спасибо за рассказ о Золотом барабане. Мне пора, у меня еще очень много дел. — Мегги формальным жестом протянула руку для прощального рукопожатия, и Джон подчинился. Ее глаза стали непроницаемыми, а лицо — как маска.

Никогда еще профессор не встречал такой полный отказ. Он надеялся, что поможет ей снять боль, от которой Мегги страдала в прежней жизни, и она сама сможет залечить душевные раны. Но он встретил отказ и был очень огорчен этим.

Джон стоял у дверей и наблюдал ее уход. Когда она была почти у своей машины, позвал:

— Мегги!

Она повернула голову.

— Мужчину с Золотым барабаном звали Дуглас.

Мегги пожала плечами: это теперь для нее ничего не значило. Ее отказ был полным. Все силы были направлены на поддержание его. От машины она помахала Джону рукой, сказала «До свидания», и было ясно, что она не хотела больше его видеть никогда.

— Что у тебя в руках? — спросил Джеми, встречая Мегги у входа в магазин в шесть часов вечера. Он запер дверь магазина и повесил табличку «Закрыто».

— Я что-то приготовила для тебя — прощальный подарок.

Мегги потратила много времени, оформляя рамку для картины с изображением заката на море; это было нелегко, поскольку работа требовала очень осторожного обращения, а также была достаточно больших размеров — два на три фута. Проследовав вместе с Джеми вглубь помещения, где и преподнесла ему свой подарок, она внезапно почувствовала робость, нетерпеливое ожидание его одобрения.

— Я надеюсь, тебе это нравится?

— Ты сделала сама??? — Джеми с радостью и восхищением бросился рассматривать пейзаж. — Я хочу сказать, ты это написала сама? Это оригинал Мегги Росс?

— Да, это моя работа, — ее щеки начали покрываться румянцем.

— Это восхитительно! Я понятия не имел… Ты сказала, что ты — коммерческий художник-оформитель, но это — Бог мой, Мегги, ты очень талантлива! Ты должна продолжать писать, — Джеми удалил с картины остатки упаковки, поставил ее у стены, отошел и продолжал восхищаться ею.

— У меня есть еще картины. Я работала каждый день с тех пор, как приехала сюда. Но другие еще требуют доработки. Они скорее выполнены как цветные наброски. Может быть, я использую их потом для письма маслом, позже… — она позволила себе помечтать, хотя определенно знала, что когда вернется в Атланту, не будет делать этого. Все ее масляные краски давно там засохли и рассыпались. Она годами не трогала их. Ей потребуются новые кисти, а они очень дороги, вряд ли стоит тратить деньги на них…

— Мегги, это действительно очень красиво. Почему ты работаешь как коммерческий оформитель, когда можешь рисовать, как здесь. Ты напрасно губишь свой талант.

— Я говорила тебе, Джеми, что должна зарабатывать на жизнь. Я не смогла бы содержать себя моими картинами.

Джеми прищурил глаза, теребил бороду и переводил глаза то на нее, то на картину.

— Я не согласен. Может быть, где-то ты и не смогла бы, но здесь, на Аутер Банкс, ты точно можешь, — он обнял ее. — Идем, я что-то покажу тебе. Я не знал, что рисуешь, а то показал бы тебе это раньше. — Он снял цепь, которой закрывал вход в картинную галерею, и повел Мегги туда. Много было сложено старых полотен, но все же немало картин было развешано и на стенках. — Здесь ты могла бы рисовать лучше, чем там. Соглашайся?

Мегги медленно обошла комнату. Большинство картин были пейзажи, так или иначе связанные с морем или с побережьем.

— Да, я смогла бы так работать. Большинство из этих вещей — акварели, а я предпочитаю работать с маслом. Я не думаю, что акварели очень выгодны.

— Так что же? Одна вещь, выполненная маслом, стоит больше, чем крупная акварель. Я понимаю, Мегги, что это еще не высшее искусство, но это шаг вверх над коммерческим оформительством. И если ты сможешь работать и рисовать, как эти, твои картины я смог бы продать туристам. — Джеми подошел сзади, обнял ее за плечи и привлек к себе. Борода мягко коснулась шеи, она повернулась к нему, и он поцеловал ее в губы. — Мегги, Мегги, оставайся здесь. Рисуй, оставайся со мной. — Он смотрел на нее, его лицо пылало. — Я люблю тебя, Мегги. Я чувствую, как будто ждал тебя всю жизнь. Живи здесь. Люби меня.