Золотое дерево - [27]

— Так вы собираетесь чаще наведываться в Лион после того, как ваш дом будет полностью отремонтирован?

— Вы угадали. Более того, я надеюсь в конце концов обосноваться здесь.

Эта новость приятно поразила Габриэль и в то же время испугала ее.

— Значит, вы не считаете себя законченным парижанином?

— Тот, кто родился в Лионе, чувствует себя, как дома, только в этом городе и нигде больше.

Это понятное ей чувство еще более сблизило Габриэль с молодым человеком.

— Хотите я назову вам мои любимые места в Лионе?

Николя не мог отвести от нее очарованного взгляда. Мерцающий свет качающихся под порывами ветра фонарей высвечивал из мрака ее сияющие еле сдерживаемой страстью глаза, нежную белизну шеи, открытые плечи и вздымающуюся в волнении высокую грудь.

— Назовите, — промолвил он.

— Я люблю склоны Фурвье, именно там я мечтала бы построить себе дом. Это было бы довольно уединенное жилище, расположенное вдалеке от улиц, домов и мастерских города, и в то же время из его окон открывался бы вид на Лион, несравненно более прекрасный, чем из окон моего отчего дома, расположенного в самом центре, на улице Клемон.

— А вы выбрали уже место, где бы хотели построить такой дом?

Габриэль задумчиво улыбнулась.

— Однажды, много лет назад, мы с братом Жюлем, будучи еще детьми, отправились туда на пикник. В одном месте мы обнаружили множество осколков античной римской керамики, и я отметила найденными черепками то место, на котором хотела бы построить себе дом. Однако брат собирался забрать черепки с собой, и поэтому мне удалось оставить на том месте всего лишь один небольшой кусок обожженной глины. Должно быть, с тех пор он потерялся в траве, его засыпало листьями и землей, но я помню, где он лежит.

— Мне бы очень хотелось увидеть то место, — произнес Николя тихим серьезным голосом. Незаметно между ними установились удивительно доверительные отношения, отличавшиеся глубоким взаимопониманием и сердечностью. Габриэль слишком поздно заметила, что она наделала своим рассказом, и попыталась исправить положение, промолвив насмешливым тоном:

— В таком случае, сами отыщите этот черепок. Это моя тайна, и я не собираюсь с вами ею делиться.

Но ее уловка не помогла. Взгляд Николя был все так же прикован к ней.

— Вы, наверное, чувствуете себя здесь оторванной от городской жизни и скучаете в этой глуши по Лиону?

— Все бывает, — выдавила она из себя, хотя у нее на языке уже вертелось признание в том, как скучна стала ее жизнь, когда Эмиль лишил ее возможности работать на шелководческой ферме. Однако Габриэль вовремя взяла себя в руки. Ее недовольство запретом мужа не имело ничего общего с ее отношением к жизни в сельской местности, которую она по-своему ценила. — Здесь очень мило. Из каждого окна открываются чудесные виды на бескрайние просторы, — и видя, что его бровь от удивления поползла вверх, она закончила со смехом: — Ну, хорошо. Все равно когда-нибудь я должна сделать это признание. Я скучаю прежде всего по тому, что называется центром шелководческого производства.

Николя улыбнулся ей в ответ. Разговор их принимал серьезный оборот, и оба чувствовали это. Их улыбки свидетельствовали о полном взаимопонимании.

— Подобное признание редко можно услышать из уст женщины. Женщины обычно скучают по светским развлечениям, веселой компании, в которой можно услышать последние сплетни, скучают по модным портнихам и модисткам и всему такому прочему. Но ведь вы, Габриэль, совсем не похожи на тех женщин, которых я встречал прежде.

При звуке своего имени — в первый раз сорвавшемся с уст Николя — Габриэль слегка повернула голову в сторону дома и стала ловить его огни, мерцающие за стволами деревьев. Отсюда были еле различимы плавно скользящие силуэты танцующих на террасе и лужайке гостей. Ветер задул почти все фонарики, висящие на деревьях; погас и тот, который горел перед ними, и теперь они были окутаны почти непроницаемым мраком. Завитки выбившихся из-под золотой сеточки волос овевали лицо Габриэль.

— Правда? — прошептала она чуть слышно.

— Если бы можно было поворотить время вспять, то в тот день, когда мы встретились, я бы не отпустил вас…

Габриэль не стала притворно возмущаться и требовать, чтобы он впредь не говорил о подобных вещах, потому что терпеть не могла ханжества и верила в искренность слов Николя.

— Вы ничего не могли бы изменить. Я обещала Эмилю стать его женой. Так что не мучайте себя напрасными сожалениями: что бы вы ни сказали, что бы ни сделали, это не имело бы никакого значения.

— Ну тогда я вечно буду сожалеть о том, что не вернулся в Лион много раньше, когда у меня был хоть какой-то шанс…

Габриэль вновь взглянула ему в глаза. У их отношений не было прошлого, не могло у них быть и будущего. Какие бы чувства она ни испытывала к молодому человеку, эти чувства следовало подавить в себе. Их сегодняшнее свидание скоро закончится, и ей надо будет вычеркнуть его из своей жизни.

— Я счастлива, что мы встретились сегодня, — призналась она, — пусть даже это будет наша последняя встреча. Я постараюсь сделать так, чтобы в будущем наши пути не пересекались.

Николя вплотную приблизился к ней и пристально сверху вниз вгляделся в ее глаза.