Золотое дерево - [10]

Доминик Рош взглянул в ту сторону, где стоял ого старший сын, унаследовавший черты лица своего отца — его густые брови, широкие скулы, мощный подбородок, а также склонность к полноте, проявившуюся довольно рано — еще до достижения сорокалетнего возраста. Анри стоял рядом с женой, ом выглядел очень импозантно — как респектабельный состоятельный человек, столп и опора общества. На нем был прекрасно сшитый сюртук, батистовая рубашка с белоснежным жабо — мода, введенная Первым Консулом для парадного официального платья. Анри, как и все гости, с выражением ожидания на лице смотрел на большую двустворчатую дверь гостиной, из которой с минуты на минуту должны были появиться новобрачные.

Доминик мрачно усмехнулся своим мыслям. По его мнению, Анри не имел того вкуса к радостям жизни, какой имел он, его отец. Наибольшее удовлетворение Анри получал от упорной работы, — которую Доминик Рош не считал равноценной заменой чувственным удовольствиям, — а расслаблялся обычно за карточным столом в мужской компании. Его жена, обладавшая более живым темпераментом, была, таким образом, предоставлена самой себе. Время от времени Анри обзаводился любовницей, связь с которой длилась всего несколько месяцев, — по-видимому, запросы сына Доминика были более чем скромными. В общем и целом Доминик считал своего старшего сына исключительно работоспособным деловым человеком, но очень скучным парнем. Вдобавок Анри был крайне снисходителен к Ивон — будучи сам по себе изрядным мотом, он к тому же слишком часто потакал разорительные капризам своей жены, которая, кстати, так и не родила ему долгожданных сыновей. За десять лет супружеской жизни у Ивон произошло несколько выкидышей. Но если ей когда-нибудь и удастся выносить и родить ребенка, Доминик Рош, прежде чем признать внука, разузнает об обстоятельствах его зачатия для того, чтобы сделать свои выводы о законорожденности младенца.

Тяжело вздохнув, старик обратил свои взоры на младшего сына, Жюля, который очень много значил для него, — может быть, по той причине, что после Анри в семье родилось и умерло еще четверо детей, прежде чем на свет появился Жюль. В отличие от Анри, младший сын Доминика пошел в него — во всяком случае в своем увлечении женским полом, однако после женитьбы молодой человек сразу же остепенился. Но характер свой, делавший его непохожим ни на брата, ни на отца, Жюль унаследовал от покойной матери, женщины веселой, добросердечной, лишенной всякого лукавства. Ей же он был обязан и своим обаянием. И все же Доминик Рош не без гордости отмечал про себя, что в характере младшего сына заметна и черта, присущая всем Рошам, — целеустремленность и упорство. Старик вспомнил, какая непоколебимая решимость светилась в глазах сына в тот день, когда он объявил о своем твердом намерении стать военным, а не одним из руководителей фирмы, как хотел этого отец. Доминик испытал тогда ни с чем не сравнимую горечь разочарования и в первый раз за все время попытался убеждением, а не угрозой отговорить сына от опрометчивого шага. Когда же его попытки оказались тщетными, он — чтобы избежать серьезных размолвок со своим любимцем — смирился с его решением и уступил, хотя втайне не терял надежды привлечь Жюля к работе в фирме, когда сын выйдет в отставку.

— Месье и мадам Вальмон, — раздался звучный голос слуги, объявившего о прибытия молодых. В этом доме не признавали нелепого обращения «гражданин и гражданка». Когда новобрачные переступили порог Большой Гостиной, войдя туда через смежную голубую гостиную, гости начали громко рукоплескать; шелковые портьеры с золотыми павлинами зашуршали, тронутые легким движением воздуха, и раздался мелодичный перезвон подвесок огромной хрустальной люстры.

Доминик увидел, что новобрачные направляются прямо к нему сквозь расступавшуюся перед ними толпу гостей. Старику подумалось, что сам он, должно быть, походит сейчас на старого льва, съежившегося в огромном кресле, тем более что ему было неимоверно трудно придать своему лицу с тяжелой мощной челюстью более или менее приветливое выражение. Это был один из тех случаев, когда волна ненависти к дочери вновь поднялась со дна его души — Габриэль послужила невольной причиной смерти Маргариты, горячо любимой жены Доминика, и отец не мог ей этого простить. В тот день, когда родилась девочка и умерла в родах ее мать, отец подошел к колыбели и тут же распорядился отдать ребенка на воспитание в крестьянскую семью; там, в деревне, младенца крестили и дали имя. Когда Габриэль исполнилось два года, ее приемных родителей не стало — они умерли от свирепствовавшей в округе эпидемии. Рискуя собственной жизнью, отец явился за ней в самый очаг заразы, поскольку она, в конце концов, была его плотью и кровью. Однако при первом же взгляде на дочь Доминик понял, что никогда не сможет со всей искренностью любить ее, смириться с ее существованием — судьба сыграла с ним еще одну злую шутку: девочка, как две капли воды, была похожа на покойную мать. А это значило, что она будет вечно напоминать ему о его невосполнимой утрате. И действительно, страдание ожесточило его сердце, лишило его всякого сострадания по отношению к другим людям. Страстный поклонник женщин, он так и не сумел найти достойную замену своей покойной жене, хотя до самой старости, лишившей его мужской силы, предавался любовным утехам.