Золото на ветру - [16]
- Каверзнев! Объясните! - захлебываясь накинулся полковник, это ведь чертовщина, верно? Гипноз, правда ведь? Скажите! Ну, что же вы, ответьте! - он вцепился зубами и пальцами в Лепин лацкан и принялся трясти, требуя немедленного ответа. Лицо его, против обычной надменности, покраснело, пошло пятнами, казалось, еще секунда промедления - и его хватит удар.
- Полковник, - укоризненно произнес Леопольд, как бы напоминая Чуку о высоком звании, - да бросьте вы это, оставьте, - он окончательно высвободил у него пальто, - я не могу ответить вам так, чтобы стало легче, напротив, только хуже будет. Обождите, потерпите малость, все и образуется, а счас просто отдохните.
- Не будет хуже, Каверзнев! Некуда уж хуже! Этого всего не может же быть в самом деле! Это вражеский гипноз действует, я понимаю. Но вы-то тут неспроста, я следил за вами. Вы должны знать выход! Так вот, немедленно мне, чтоб сей же час покончить с этим всем, меня работа ждет!
- Нет выхода, - хмыкнул Лепа, - есть только вход. Тудасюда только Терентий умеет сновать, но его не так просто сыскать. Он вообще, возможная вещь, что на юг подался, к морю.
Все разом на разные голоса принялись высказывать свое мнение о сказанном, бесполезно гомонить, затевать скандал, но вовремя прозвучал железный скрежет ключника, распахнулась тяжелая дверь и всю компанию призвали к допросу.
Только их ввели в просторный с ажурными решетками на окнах кабинет, как Каверзнев восторженно толкнул Реброва в бок:
- Глянь-ка, Ребров, - Хобот!
За столом и вправду, подбочась, сидел Хобот в форме полицейского чиновника, с торчащим из-за обшлага кружевным платком. Перед ним фронтом развернулся чернильный прибор, числом предметов превосходящий все известные, в руке же помещалось перо с только что заостроженной в чернильнице фиолетовой мухой. Муха, пронзенная сталью, тем не менее старательно очищалась лапками от чернил.
- Лев Борисович!.. - рванулся к нему полковник. - Приятная встреча.
- Отставить! - рявкнул внезапным, не свойственным Хоботу басом Хобот. - Сидорчук! Дай-ка ему раза, чтоб себя не забывал.
Знакомый уже городовой вышел из-за спин, козырнул Хоботу и не отводя от него преданных глаз, двинул Чука в зубы.
Полковник откачнулся, но стерпел и, продолжая цепляться за ускользавшую идею, опять потянулся к полицейскому чиновнику:
- Ну, хороши вы, Лев Борисович, не узнаю вас. Называется, свои люди...
- Что?! - выкатил глаза Хобот.
- Бросьте, вот же часы, вы же мне и поднесли в день милиции Чук вынул и показал часы луковкой.
Хобот вырвал у него предмет и поднес к лицу:
- Хо! Мои часы, верно! Украл? Сидорчук!
Сидорчук двинулся к полковнику, сворачивая новый кулак и отводя руку, но Чук согнулся, отпрыгнул к стене и, слазав под рубаху, выдернул наконец свой забившийся к самому шивороту и оттого уцелевший ТТ. Тут же он обрел прежний достойный вид и взял тон:
- Ах вот вы как? Разыгрывать меня вздумали! Гипнозом взять?! Из игры решили убрать? Дудки!
Затем жестокий Чук навел пистолет на растопыренного Сидорчука и выпалил ему в грудь, так что тот осел на четвереньки, продолжая глядеть действие стекленеющими глазами, пока не завалился на бок. После этого беспощадный полковник повел дымящимся стволом и прицелился в Хобота.
- Па-а-звольте!!! - завизжал тот знакомым фальцетом вместо баса и замахал на Чука выхваченным кружевным платком. - Я же не Лев никакой и часы, точно, не совсем мои, мои без надписи! Можно же договориться! о-ох! У-у-у! Не-не-е-е!!! - Он вопил, приседал, дергал руками с мокрым от слез и соплей платком, переводя взгляд с подстреленного Сидорчука к пристальному стволу с вырастающим на глазах отверстием. При этом он исподволь давил и давил на замаскированную кнопку электрического звонка, зовя караул, пока этого не заметил полковник.
- Да ты шельма, Хобот, - с тихой грустью обронил Чук, - ну да не ты первый, не ты и последний, - строго добавил он и пальнул во второй раз. Хобота отбросило к стене и он поехал по ней к полу, удивляясь на несработавшую кнопку.
- Монтер сволочь! - подумал он, стукаясь затылком об пол.
Муха сорвалась с оброненного пера, оставив на нем часть брюха, и зигзагами полетела в дверь.
II
На все эти стремительные действия ушло несколько секунд, так что прочие участники драмы исполняли роль истуканов, парализованные отчасти видом огнестрельного действующего оружия, то есть никому не пришло в голову заступиться за власть, даже Лепе.
- Вы мясник, полковник! - очнулся все-таки Каверзнев. - Это же скорее всего дед Хобота! Сами могли б сообразить.
- Идите вы, Каверзнев, в жопу! - взбесился полковник. - Я, по-вашему, тоже дед? Или, может, внук?
- По-моему, полковник, вы просто...
- Ноги! Ноги надо делать, - подскуливал Чижик, суясь между спорящими. - И на юг поскорее, где инспекторский дружок. Не то застрянем здесь черт знает на сколько.
Все ожили. Ребров бросился к столу, обшарил по-быстрому ящики, насовал чего-то в карманы, затем выглянул в коридор:
- Вот служба! Ни души!
- Дергаем! - скомандовал Лепа, и все на цыпочках, держа в руках снятую обувь и вытянув шеи, пошли к выходу.
Известный художник, литератор и кинорежиссер Виктор Тихомиров рассказывает нам вполне реалистичную историю. Герой гражданской войны Василий Иванович Чапаев, лихой комдив и рубака, не погибает в реке Урал, а самым естественным образом остается жить, уходит в народ вместе со своим верным ординарцем Петькой, на поверку оказавшимся девушкой Матреной, становится сапожником, а затем начинает заниматься своим любимым делом — превратившись в киномеханика, показывает советским людям фильм братьев Васильевых про самого себя.
Трудная и опасная работа следователя Петрова ежедневно заканчивается выпивкой. Коллеги по работе каждый вечер предлагают снять стресс алкоголем, а он не отказывается. Доходит до того, что после очередного возлияния к Петрову во сне приходит смерть и сообщает, что заберет его с собой, если он не бросит пить. Причем смерть не с косой и черепом на плечах, а вполне приличная старушка в кокетливой шляпке на голове…
-Это ты, Макс? – неожиданно спрашивает Лорен. Я представляю ее глаза, глаза голодной кобры и силюсь что-нибудь сказать. Но у меня не выходит. -Пинту светлого!– требует кто-то там, в ночном Манчестере. Это ты, Макс? Как она догадалась? Я не могу ей ответить. Именно сейчас не могу, это выше моих сил. Да мне и самому не ясно, я ли это. Может это кто-то другой? Кто-то другой сидит сейчас на веранде, в тридцати восьми сантиметрах от собственной жизни? Кто-то чужой, без имени и национальной принадлежности. Вытянув босые ноги на солнце.
В одном маленьком, затерянном среди холмов городке, жизнь скучна и однообразна. Однако, все меняется после исчезновения двух его жителей. На помощь полиции приезжает следователь по особо важным делам Аджар Голованов, скептик и реалист. Обычное расследование сменяется чередой мистических и необъяснимых событий, в ходе которых Голованову придется многое узнать о мире, в который он не верит.
Хирург – профессия опасная, это все знают, а пластический хирург – вдвойне. Чуть что не так – можно и жизни лишиться. Женщины в гневе страшнее разъяренного тигра. Красавец хирург Венсан попал в страшный переплет: его подозревают в убийстве коллеги. Даму, решившую его женить на себе, тоже на следующий день находят мертвой. Петля подозрений затягивается все туже и туже, но помощь к Венсану приходит, как говорится, откуда и не ждали…Ранее книга выходила под названием «Мордашка класса люкс».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второй роман французского писателя Даниэля Пеннака (р. 1944), продолжающий серию иронических детективов о похождениях профессионального «козла отпущения» Бенжамена Малоссена.