Золото Хравна - [135]

— Поверь, мне и самому тут уже невмоготу, — отвечал Стурла. — Пора домой! В Нидарос, а потом на хутор. Но мы с тобою должны еще оговорить многое. Где собираетесь жить вы с Вильгельминой после свадьбы, например…

— А кстати, где Мина? Я видел ее лишь утром.

— Должна быть в поварне, они с Анете пекут лепешки. — Стурла с любовью поглаживал свой клинок.

— Пойду отыщу ее.

— Ты хоть банную шапку-то сними, — посоветовал Стурла. — В доме же гости, родичи Ланглив. Засмеют тебя.

Но Торлейв все не вставал, а продолжал сидеть, опершись локтями на стол, и с улыбкой смотрел на Стурлу.

— Знаешь, отец, я бы не медлил со свадьбой! Зачем нам эти проволочки?

— А куда же спешить-то? — притворно удивился Стурла.

— Мне — есть куда, — отвечал Торлейв.

— Торопиться негоже, — покачал головою Стурла, дразня его. — Что люди скажут?

— Скажут: поженились наконец Вильгельмина, дочь Стурлы Купца, и этот придурок, долговязый резчик с Пригорков, сын бонда Хольгера.

Стурла ухмыльнулся.

— Ладно, ладно. Пройдут праздники — и обвенчаем вас. Вон в соборе Святого Олафа и обвенчаем, в Нидаросе, через месяц, как тебе?

— Через месяц — в самый раз: успеем до Великого поста! Но я бы хотел, чтобы нас венчал отец Магнус.

— Пожалуй, ты решил вернее меня! Да и тетка твоя, и старуха Йорейд, и Оддню с Кальвом не простят мне, если не увидят свою принцессу под венцом. Значит, после тинга, как вернемся в Эйстридалир, там и свадьбу сыграем. Это просто я, старый дурак, всё любуюсь на собор Святого нашего короля, и так хотелось бы мне, чтобы вы связали себя клятвою перед его мощами.

— Мы с Вильгельминой можем обручиться в Нидаросе, в соборе, раз ты так хочешь, — предложил Торлейв. — А обвенчаться — в хераде. Так часто делают.

— Хорошая мысль!

— Эх, думал я, мне заплатят за работу в Халлингдале, и приду я к тебе в начале лета со свадебным даром; мы ударим по рукам и назначим помолвку. А вышло все иначе.

— Ты уже поднес мне свой свадебный дар, Торлейв. Большего мне никто предложить бы не смог, будь он, как говорит Кальв, хоть «барон из дальних франкских земель».

— Смерть стояла так близко от меня и от Мины, что теперь всякий день для меня — все равно что сотня дней. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что кто-нибудь из нас может не дожить до вечера. Я хочу, чтобы у меня был сын, которого я мог бы научить всему, что я умею, и дочь с такими глазами, как у твоей дочери, Стурла. Я хочу видеть Вильгельмину каждый день моей жизни, хочу засыпать и просыпаться рядом с нею. Хочу каждый оставшийся мне день смотреть в ее глаза. Пойду найду ее и расскажу, как мы сговорились с тобою!

— Ступай, мальчик, ступай! — рассмеялся Стурла. Проводив взглядом Торлейва, он вновь склонился над книгою и прочел:

Quo ibo a spiritu tuo?

et quo a facie tua fugiam?

Si ascendero in c.lum, tu illic es;

si descendero in infernum, ades.

Si sumpsero pennas meas diluculo,

et habitavero in extremis maris,

etenim illuc manus tua deducet me,

et tenebit me dextera tua[181].

Подхватив лежавший на скамье теплый серый табард[182] и на ходу просунув голову в его ворот, Торлейв спустился вниз. Гости спешили подкрепиться перед завтрашним постом, и многие весьма успешно приложились уже и к бочонку с пивом.

Вильгельмина оказалась в поварне, как и говорил Стурла. Анете с лепешками уже ушла, Вильгельмина была одна — сметала со стола остатки муки. Он подошел сзади, обнял ее со спины, потом расцеловал ее маленькие испачканные мукою ладони.

— Торве, Торве! Ты перемажешься в муке! Смотри, у тебя уже весь нос белый! Что с тобою? Давно я не видела тебя таким радостным!

— Мы со Стурлой наконец ударили по рукам! — Торлейв широко улыбнулся. — Всё как полагается. Хочешь ты того или нет, Мина, придется тебе покориться отцовской воле. Через месяц в соборе Святого Олафа мы с тобою обручимся. Потом поедем домой, и отец Магнус обвенчает нас в церкви Святого Халварда. Мы со Стурлой сговорились обо всем. Ты родишь мне мальчика, он будет резчиком, как и я.

— Об этом вы тоже сговорились со Стурлой? — рассмеялась Вильгельмина. — Это будет частью брачного договора? Тогда мне придется очень постараться, ибо Айли предсказала мне, что я буду рожать только девочек.

— Я бы назвал его Хольгером… А в эти ваши предсказания я не верю.

— Подожди, — попросила Вильгельмина. — Я сейчас закончу убирать, и пойдем в дом.

Скрипнула дверь. Торлейв подумал, что это Анете вернулась, и не оглянулся. Вильгельмина высыпала мусор в ведро. Взгляд ее внезапно метнулся куда-то за спину Торлейва. Она выпрямилась, опустив совок и метелку. В широко распахнутых ее глазах стоял такой несказанный ужас, что у Торлейва мурашки побежали по спине.

— Не поворачивайся, плотник, — услышал он хорошо знакомый голос. — Стой как стоишь, или стрела войдет тебе в затылок и выйдет из твоего рта. У моего самострела тугая тетива, но зато и бой сильный.

— Стюрмир?

— Ты угадал, парень. Я же сказал тебе: не двигайся.

— Ты сказал «не поворачивайся», — поправил Торлейв. Он расставил руки, стараясь прикрыть Вильгельмину собою.

— Не важно! — рявкнул Стюрмир. — У меня нету времени. Иди сюда, племянница, ты пойдешь со мной.

— Не надо, — прошептала Вильгельмина. — Пожалуйста! Не делайте этого, Стюрмир, сын Борда!