Золото гуннов - [28]

Вражда привела к тому, что Мундцук задумал во время предстоящей охоты на степного великана-тура напасть на Ругила и его дружину, чтобы раз и навсегда положить конец противоборству. Только не дремал и Ратша, побратим Ругила. Да и сам Ругил держался настороженно: давно уже видел в набирающем силы сводном брате соперника и завистника. Это как один молодой тур видит соперника в другом, когда однажды приходит пора весеннего гона. Поэтому, когда Ратше, «великому шаману и волшебнику», как величали его в станах гуннов, имевшему явных и тайных друзей и в окружении Мундцука, стало известно о злых замыслах последнего, он решил поделиться ими с Ругилом.

— Брат, — улучив минутку, когда поблизости не было посторонних ушей и глаз, обратился Ратша у Ругилу, — слышал, на охоту собираешься?

— Мундцук предложил. На тура… Говорит, его воины целое стадо выследили…

— Охота — это, конечно, прекрасно… Особенно, если на тура…

— И что?.. — оставив прежний небрежный тон, уже более заинтересованно отреагировал Ругил, настороженный откровенной недоговоренностью побратима.

Лицо его, обезображенное старыми хищническими шрамами, напряглось, наливаясь внутренней, затаенной до поры до времени, угрозой. Глаза, превратившись в узкие щели, заискрились холодными льдинками.

— Да сон вещий был… Конь под тобой споткнулся…

Ругил вопроса не задал, но весь его облик говорил о том, что он желает слышать продолжения «сна».

— Чужие стрелы тому причина. Как осы впились они в коня и всадника… — прозвучал негромкий, но твердый ответ Ратши.

— А каким было оперение стрел? Не удалось ли рассмотреть… во сне? — заиграв желваками скул, мрачновато поинтересовался Ругил.

— Ястребиное, — выдержав тяжелый взгляд Ругила, молвил Ратша. — Ястребиное…

Ни Ратша, ни Ругил имени Мундцука не назвали, но оба отлично понимали, о ком идет речь. Ибо ястребиное оперение имели стрелы Мундцука и его ближайших воев. Считалось, что такие стрелы не знают промаха и бьют точно в цель, словно сам ястреб.

— Однако снов бывает множество, но не каждый ведь сбывается… — вновь прищурившись, проявил осторожность Ругил.

— Да, не каждый, — не стал спорить Ратша. — Сбываются только вещие.

— А твой сон вещий? — хищно нацелился взглядом царственный побратим.

— Думаю, что вещий.

— И ему стоит верить?

— Стоит.

— И что делать?

— От охоты на этот раз отказаться… сказавшись хворым, недужным.

— Это не выход… — сразу же наотрез отказался гордый Ругил.

— Да, не выход, — согласился Ратша. — Всего лишь отсрочка. Но важная.

— Не то, — наклонившись с коня, сорвал высокую травинку-былинку Ругил. — Не то, — нервно покусывая ее, повторил он. — Совсем не то. Сорную траву в степи вырывают с корнем, а потом сжигают! — сплюнул он с зеленой слюной и кусочек сорванной им былинки-травинки. — Чтобы и запаха от нее не осталось.

— Так то трава… — пожал плечами Ратша.

— Да какая разница!

— Кровь-то одна… В том-то и разница!

— Не совсем… одна. Да и это не важно… Важно, кто кого…

— Тогда надо опередить… — не вдаваясь больше в суть того, что важно, перешел к практическому решению наметившейся проблемы Ратша. — Так расставить своих людей, чтобы чужим и развороту не было. Тут главное: знать точное место предстоящей охоты… и время.

— У Каменной речки. Якобы в урочищах на берегах этой речки и видели туров. Там и охоте быть… через седмицу.

— Значит, у Каменки… — произнес раздумчиво Ратша. — Знаю. Бывал в тех местах… Что и говорить — отменные места…

Речка Каменка или Каменная речка располагалась в нескольких поприщах к полудню от Руды, на берегах которой и состоялся этот разговор. Если Руда несла свои воды в Свапу, а через нее — в Семь и Десну, то речка Каменка, журча по каменистому дну, спешила к Судже и Пслу — песьей реке. Места вдоль берегов этой речки холмистые, испещрены мелкими и глубокими яругами, поросшими кустарником; степные просторы перемежуются с лесами и перелесками. Для устроения засады — лучшего не сыскать. Но ведь и против засады можно устроить засаду! Надо только умно к делу подойти.

— Раз бывал и знаешь, то возьми своих людей и моих тоже… — призадумался малость Ругил, по-видимому, прикидывая, кому можно довериться. — Тех, которые понадежнее… — и в путь! Засады, как сам мыслишь, надо предупредить.

— Мыслю именно так, — заверил названного брата Ратша. И тут же добавил: — Своих воев я знаю. А кого из твоих взять-то?.. Моих, мнится, одних на все про все не хватит, — уточнил просьбу.

— Я сам им скажу. Жди. Подъедут.

Посчитав разговор оконченным, Ругил тронул коня, но Ратша приостановил его:

— Как с супротивниками поступать?

— Я же сказал, — желчно бросил через плечо Ругил, — сорную траву из степи вон… Разве непонятно?

— Так гунны же… — несколько замялся Ратша.

— Тем хуже для них.

Ближе к ночи, когда усталое за день солнце спешило уже за окоем на отдых, когда дневная жара уступала место вечерней прохладе, отряд Ратши, усиленный воями Ругила, без лишнего шума покинул стан русов. Покинул тихо, незаметно. А когда рогатый пастух — месяц — выгнал на бескрайний небесный луг, пересеченный Молочной рекой, стада и табуны звезд, Ратша был уже далеко от родной речки Руды.