Золото - [75]

После этого случая иначе как «хорьком» он свое мужское достоинство не называл. Этого злобного острозубого зверька нарочно запускают в кроличью нору, чтобы он загрыз ушастого обитателя и принес хозяину. Его призвали раньше, чем он успел уехать. Он сказал, что мы обвенчаемся тайно. На публичную церемонию времени не оставалось. Он купил обручальное кольцо и велел выгравировать на нем надпись. Весенним днем мы пришли в лес, к своему любимому дереву. Поскольку он не мог прилюдно надеть кольцо мне на палец, мы решили: пусть принадлежит ему, нашему дереву. Он положил его в глубокое дупло – на уровне своего плеча, моих глаз. После войны мы должны были вернуться, и тогда бы он при всех надел кольцо на мой палец, как полагается. А до тех пор пусть полежит в дупле, в целости и сохранности.

Хильда вышла из офиса и вскоре вернулась. Она умыла лицо, все в слезах, и принесла какой-то сверток.

– Я тогда жила с родителями, больным дедушкой и семью братьями у самого леса. Спрятать кольцо в доме так, чтобы его не нашли, я не могла. Мне шестнадцать, сплошные эмоции. Ему сорок девять, к тому же священнослужитель. Какой брак! Колечко не наденешь – ни дома, ни на улице. Но я знала, после войны он за мной приедет. Только вот его убили. Три ночи подряд я спала под нашим деревом. Мои родители решили, что я свихнулась. Братья издевались надо мной. Дедушка глядел на меня печальными глазами. Мысленно я видела кольцо в дупле. Наверное, я сумела бы его оттуда достать, но я этого не сделала. Там, в нашем дереве, оно было в безопасности. О том, чтобы его забрать и носить или перепрятать, нечего было и думать. Я туда часто приходила. Дерево росло. Кольцо оказывалось все глубже. Как-то раз я заглянула в дупло и не увидела его. Наверное, я могла взять долото и с его помощью добраться до кольца, но я этого опять-таки не сделала. А жизнь продолжалась. Любовь понемногу угасала. Появились другие интересы, другие мужчины. Но я продолжала верить: однажды Гораций вернется, срубит дерево и наденет кольцо мне на палец. Такая вот сказка. На этот случай я купила острый топор.

Хильда развернула сверток, который она прятала в женском туалете. Заточенный топор.

– У меня была дочь. Она слышала эту историю. В 1931 году она погибла при крушении поезда. Помнишь, эта страшная авария под Кёльном? Сто двадцать три погибших. Триста сорок раненых, в их числе центрфорвард футбольной команды из Мюнхен-Гладбаха. Тоже Гораций, тоже голландец. Любопытный знак. Я думаю, я уверена, я знаю: кольцо, которое ты нашла, – это мое кольцо. Как меч Эскалибур,[xiv] извлеченный из камня. Как ключ, извлеченный из чрева кита. Ты можешь оставить кольцо у себя.

– Нет, оно принадлежит вам.

Через неделю после этого разговора Хильда погибла под трамваем. Возможно, это было подсознательное самоубийство. Своего рода отрешенность. Или беспечность. В самый неподходящий момент. Чаще всего отрешенность означает, что наша жизнь пуста. В данном случае это состояние совпало с неожиданно вылетевшим на Хильду трамваем. Перед смертью она успела переписать свое завещание. Это не должно нас удивлять, все-таки она много лет проработала в адвокатской конторе. Обручальное кольцо с гравировкой отошло Элисон, которая к тому времени уже ушла с этой работы и переехала в Бад-Зальцфулен. Там она встретила молодого человека. Они полюбили друг друга. Ему досталась от отца большая квартира. Так как они были одногодки, никто не говорил о сильной разнице в возрасте. Это вам не старик Иосиф и дева Мария. Все сложилось как нельзя лучше. Они тут же переспали и остались довольны.

Элисон не захотела принять дар; кольцо напоминало ей о несчастной любви. Она даже не вынула его из конверта. И кольцо потерялось. Во всяком случае, она его больше не видела. За сорок пять лет счастливой супружеской жизни она вспомнила о нем от силы раз пять.

Кольцо, разумеется, не потерялось. В определенном смысле, ничто не теряется. Элисон засунула конверт в каталожный ящик. Там его нашла уборщица. Она завернула его в салфетку и положила в шкатулку, которую убрала в буфет, выкрашенный ярко-зеленым лаком. Когда в помещение пришли декораторы, они перенесли буфет в комнату, которой никто не пользовался. Была заказана новая мебель. Старую мебель отправили родственникам, выдвижные ящики опустошили и заполнили другими вещами. Золотое кольцо попало в антикварный магазин, где его за несколько марок купила дочь лавочника, чтобы через неделю благополучно потерять. Семнадцатилетняя растяпа, которой кольцо было великовато, оставила его в театре, на умывальнике в дамской комнате. Там его нашла уборщица и положила на стол кассирше – на тот случай, если к ней обратится владелец пропажи. А в результате муж кассирши подарил это кольцо девице из кордебалета, которая за это позволила поцеловать себя в губы и даже слегка потискать. Позже балерина продала кольцо, чтобы купить хлеба, чаю и кружев. Далее оно попало к ювелиру. Тот удалил гравировку и добавил камушек по заказу некоего инвалида, но тот его так и не забрал. В апреле 1944 года после годовой налоговой проверки кольцо и другие драгоценности были реквизированы и положены в банковскую ячейку. На этом запутанная биография нашего кольца закончилась. После переплавки оно стало частью золотого слитка и совершило путешествие сначала в Баден-Баден, а затем в Больцано, в черном «мерседесе» лейтенанта Густава Харпша, которому, кстати, тоже было не суждено сочетаться браком по большой любви.