Золото глупцов - [10]

— Пару десяток! — воскликнул в сторону Гейба молодой веснушчатый парень.

— Сожалею об этой паре дам, — сказал Гейб, пододвигая к себе кучу денег.

Либби как громом поразило. Теперь было ясно, почему он гулял в той опасной части города и почему для него у капитана всегда была каюта. Она не могла поверить тому, что видела. Она видела его руки и была готова поклясться, что у него была дама, другая появилась из рукава с молниеносной быстротой, когда его глаза были обращены на того молодого человека. Либби повернулась и пошла к столу и села между старым полковником и грузной дамой. Чуть позднее появился Гейб. Он искал Либби глазами, а она притворилась, что занята едой.

После ужина она отказалась от приглашения полковника пойти в кафе. Либби выкинула Фостера из головы и решила держаться от него подальше до конца пути, но на следующее утро он внезапно появился перед ней.

— Вы что, вчера умирали от голода? А потом вы решили, что флирт с этим старым дураком меньшее искушение, чем общение со мной?

Пытаясь сдерживать себя, Либби сказала:

— Я думаю, что у нас с вами мало чего общего, и я не вижу смысла в продолжении наших отношений.

— Я что-то сделал или сказал что-то не так, что могло бы вас оскорбить?!

— То, что вы сделали, оскорбит каждого, у кого есть хоть капля чести и совести.

— Я соблюдал по отношению к вам правила приличия, не так ли?! — сказал Гейб.

— Я не имею в виду себя, а других.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вам бы следовало сказать, что вы игрок.

Он посмотрел на нее с облегчением.

— Я зарабатываю на жизнь тем, что умею лучше всего. И делаю это при помощи своих быстрых рук, головы и одной из слабостей человеческого существа — жадности.

— Есть много других профессий, где вы могли бы использовать свои таланты и оставаться честным человеком, — сказала Либби.

— Все мужчины игроки в определенном смысле — разве не так, миссис Гренвил?! Ваш отец — прекрасный бизнесмен из Бостона, разве он не идет ва-банк, когда занимается бизнесом? А ваш муж? Разве он пустился бы в такое рискованное предприятие?

— Это совсем другое, — вставила Либби.

— Почему же?

— У нас не принято надувать, когда играешь в карты, — ответила она.

— Вы называете это надувательством, потому что я делаю это лучше других.

— Я видела, как вы это делаете.

— Неужели? Тогда у вас глаза острее, чем у других. Поклянитесь, что я вытащил карту из рукава!

— Сначала у вас была дама и семерка, а потом вдруг две дамы.

Лицо Фостера засияло.

— Вам надо запомнить одну вещь, если вы собираетесь путешествовать на Запад, то считается неприличным подглядывать в чужие карты. Здесь убивают и за более мелкие проступки.

Либби удивленно посмотрела на него.

— Вы даже не чувствуете за собой вины.

Гейб вздохнул.

— Вы слишком плохо знаете людей. Этот юнец, движимый жадностью, готов пойти на все что угодно. Он же и так много выиграл. Я ему дал выиграть, но он был убежден, что разденет меня догола, что он умнее, чем я. Я должен был ему доказать, что я не глупее его. Они не знают меры. Так и я делаю деньги, играя на человеческой жадности. Это плохо? Скоро вы поймете, что здесь не Бостон. В этом мире слишком мало чести. Только некоторым можно доверять. И нет гарантий, что завтра ты не получишь пулю в спину.

— На вашем месте я была бы хоть искоркой чести в этом черном мире, — сказала Либби. — Если бы я боялась смерти, я бы приготовилась встретиться с ней лицом к лицу.

— Я не боюсь смерти и готов ее встретить, как и многие другие люди, которых я знаю.

— Я не думаю, что картежникам есть на небесах прощение.

— Если и есть, то уверен, что там мрачно и холодно, а я люблю тепло.

— Вы неисправимы.

— Ну как, миссис Гренвил, теперь я вам больше не нравлюсь?

— К сожалению, у вас нет шанса, мистер Фостер. После этого путешествия мы никогда не увидим друг друга, — ответила она и прошла мимо Гейба в каюту.

Остальную часть времени на корабле Либби либо оставалась в каюте, либо общалась с другими женщинами и пыталась не сталкиваться лицом к лицу с Фостером.

В Сент-Луисе Либби с детьми, сразу сойдя на берег, начала разузнавать о ближайшем пароходе в Индепенденс.

Она сделала запись в дневнике: «30 мая 1849 года. Я получила хороший урок. Теперь я понимаю, как обманчива бывает внешность. Если я встречу еще одного такого человека, я уже буду начеку».

5

Следующий пароход был не похож на «Красавицу Миссисипи». Разговоры о трудностях и опасностях были не пустой болтовней. Прибыв в Сент-Луис, Либби была полностью уверена, что скоро путешествию придет конец. Скоро она найдет мужа, и они счастливо заживут. Увидев новое судно под названием «Амелия», Либби почему-то почувствовала, что тут-то все и начнется. На пристани испугавшийся мул оторвался от хозяина и громко ржал, выбираясь через горы багажа, которым была завалена вся палуба. С нижней палубы был слышен рев быков и ругань матросов. Либби с детьми, как багаж, затолкнули на палубу. Мужчины были обвешаны пистолетами и ножами. Они расталкивали друг друга плечами, пробираясь по мостику на судно.

Поток людей захватил их. Блисс разрыдалась.

— Разве ты не хочешь увидеть папу? — попыталась успокоить Либби.