Золото друидов - [96]

Ночами при помощи Свадильфари, который оказался необыкновенно рослым и сильным жеребцом, великан подвозил к стройке громадные каменные блоки, которые днем ставил один на другой и скреплял между собой раствором. Стена росла с каждым днем. Она действительно получалась огромной, и не было ей равной ни в человеческих землях, ни в землях богов, ни в стране йотунов. Строитель совсем не спал и, казалось, ни отдыхал ни минуты. К концу намеченного срока стало ясно: все идет к тому, что он закончит работу вовремя.

Необходимость отдавать великану красавицу Фрею, а также оба светила мало радовала богов. Но способный справиться с великаном Тор еще зимой уехал по делам на восток. Да и нарушить слово означало опозорить себя. Во всем произошедшем асы обвинили Локи. Мол, раз это он уговорил их принять предложение каменщика, то ему и соображать, как сорвать сделку, не нарушив условия уговора.

Хитрый ас задумался на некоторое время, а затем, просияв, заявил, что знает решение этой задачки.

Следующей ночью, когда великан в очередной раз отправился за камнями, из леса выскочила прекрасная белая кобылица и с призывным ржанием начала увиваться вокруг Свадильфари. Хозяин коня пытался отогнать ее, но кобыла ловко уворачивалась от бросаемых в нее камней и знай себе крутила хвостом. В общем, жеребец не выдержал и, порвав упряжь, бросился за искусительницей в чащу. Всю ночь до рассвета великан искал коня, но тот как сквозь землю провалился. Недостроенными к тому моменту оставались только ворота, но и сроку до конца строительства оставалось три дня. Без чудесного коня великану было ни за что не закончить работу в положенное время. Получается, он целый год работал на асов бесплатно.

Подозревая, кто всему виной, разъяренный великан заявился поутру в Асгард, начал грозить богам местью родни и так разъярился, что бросился на богов с кулаками. Но тут раздался раскат грома. То была колесница Тора. Как известно, Громовник никогда с великанами особо не церемонился. Без долгих разговоров Тор раздробил каменщику голову молотом.

Асы хотели было поблагодарить Локи за выдумку с кобылой, но нигде не смогли его найти. Подумав, что не до конца уверенный в успехе плана хитрец решил на всякий случай скрыться, асы постарались забыть об обманщике.

Через несколько седмиц в ворота крепости вбежала беременная кобылица. Из последних сил она добралась до двора усадьбы богов, где, в муках стеная от чудовищной боли, родила жеребенка. После чего на глазах у изумленных асов обернулась изрядно осунувшимся и погрустневшим Локи. Как выяснилось, тот сам превращался в кобылу, но не успел вовремя избавиться от одуревшего от страсти жеребца, а потом ему было не до снятия заклятий из-за беременности. Отсмеявшись, боги решили, что это достойное наказание за опрометчивые советы.

Жеребенка Один взял себе. Видимо из-за двойственной природы родителя, у того оказалось восемь ног. Когда жеребенок подрос, это обернулось чудесным свойством. Превратившийся в прекрасного коня он мог одинаково легко скакать по воде и воздуху. За это Один прозвал скакуна Слейпниром — Быстро скользящим.

Вот и вся история. — Хьяль замолк и потянулся за кубком.

— Зачем ты попросил Безумного рассказать эту байку? — подозрительно спросил Торгейр.

Прежде чем ответить, Ульф некоторое время задумчиво ворошил багряные угли угасающего костра. Когда он заговорил, голос его был совершенно серьезен.

— Хм. Ты же хочешь походить на Локи во всем, Торгейр. Тогда роди нам восьминогого жеребца. Я видел в стойле Эйнара та-а-акого конягу. Он великолепно подойдет на роль отца. В этой безумной стране нам очень пригодится восьминогий жеребец, скачущий по воде и по воздуху. Чего тебе стоит, Торгейр.

Смеялись от души. Смеялись до упаду. Хьяль думал, что живот разорвется от распирающего его смеха. Торгейр поначалу схватился за меч. А потом оглянулся вокруг, на мало не катающихся по земле хирдманов, на впервые за день улыбнувшегося Гислу, и, запрокинув голову, засмеялся вместе со всеми.

Они разбрелись спать далеко за полночь.

Лежа в уютном спальном мешке, Хьяль еще долго глядел в полное незнакомых созвездий небо, слушая доносящиеся из далекого леса голоса ночных тварей, вдыхая пряный запах душистых трав. В душе скальда царил непривычный покой.

* * *

Второе утро подряд начиналось для Хьяля с вальхской ругани. Он проснулся от резкого удара в грудь и дикого ора. Почти над самым ухом раздавались сдавленные проклятия на ирландском языке, перемежаемые яростным северным матом.

— Что за сумасшедшая страна! Им что — опять неймется!? — взвыл Хьяль, с трудом продирая глаза и лихорадочно нащупывая рукоять предусмотрительно положенного рядом меча. Скальду почти удалось подняться, когда что-то визжащее прокатилось по нему, вновь опрокидывая на землю. — Совсем с ума посходили!

Хьяль наконец-то выпутался из спального мешка и с обнаженным клинком вскочил на ноги, готовый дать отпор толпам врагов. Однако раскрашенных громил подобных вчерашним поблизости не было. Причиной столь раннего подъема оказался Гисла, прижавший к земле вырывающегося мальчишку, явно вальха, на вид лет десяти-двенадцати. Мальчишка-вальх и был источником визгливого воя, перебудившего лагерь.