Золото друидов - [68]

Бежать оттуда удалось троим: мне и двум моим товарищам, Харальду Смелому и Эйрику Лошадинный хвост. Остальные заняли причитающееся им место на кольях стены. Старый, добрый местный обычай, — объяснил старик, заметив удивленные взгляды.

— Выбирались по землям вальхов на своих двоих, слабо представляя дорогу. Из вещей только одежда, из оружия только мечи, а с мечами не больно-то поохотишься. Дичь почему-то не ждет, пока ты к ней подберешься, чтобы рубануть в полную силу. Силки ставить некогда, бежим все-таки, да и не мастаки мы в этом. В общем, скоро начали голодать, а уже через несколько дней с трудом ноги передвигали. Тут нам и попалась та усадьба. С виду райский уголок. И вокруг пасутся овцы. Все такие круглые, мягкие, пушистые. Видимо не видимо. Но, как на зло, под хорошей охраной. У них же тут овец с пастбищ угонять первейшее развлечение. А мы не жрали уже с неделю. Сидим в кустах, невкусные слюни глотаем, и кишка с кишкою говорит. И разговоры то у кишок все жалостливые, про вареную баранину, про жареную баранину, да про баранину, тушенную с овощами.

В общем, не выдержали. Порешили попробовать ночью одну-двух овец из овина выкрасть. Все проще, чем к пастухам лезть. Нам тогда казалось, вальхи этого даже не заметят. Что им с такими стадами пара каких-то овец. Собак мы тоже видели, издалека, но значения не придали. Псы вели себя с пастухами безобидно, ластились как котята, того и гляди замурлыкают. Ну, мы и подумали, чего этих телков бояться.

Старик криво ухмыльнулся.

— Ночь, как по заказу, пасмурная выдалась. Все небо в тучах. Не видно не зги. А нам только того и надо. Перебрались тихонечко через стену, и давай красться к загону для скота. И кажется нам, что все идет просто великолепно. Кругом полная темень, тишина. Только блеют бедные беззащитные овечки в загоне, и в голове картины одна аппетитнее другой. Мы проделали уже половину пути до овина, когда из-за туч выглянула луна, и мы увидели, что окружены почти десятком клыкастых чудовищ. Твари совершенно беззвучно сидели и рассматривали нас. Выглядели они вблизи совсем по иному и жаться к нашим ногам, а тем более мурлыкать, как-то не спешили. Скорее они рассматривали нас, как мы овец за несколько часов до этого. Разделывают глазами, слюна так и капает и в голове явно картины мелькают, одна аппетитней другой.

Мы за мечи. Псы на наши железяки плевали. Мы кинулись к стене. Не тут-то было. Обратно к загону — это пожалуйста. И вот мы пятимся, прижавшись спина к спине, а они спокойно так, вальяжно идут за нами. Можете обо мне говорить, что угодно, но я даже сейчас готов поклясться, что при этом они улыбались. И ни один ведь не гавкнет, не заскулит. У Харальда, который последние дни и так был на пределе, не выдержали нервы, он кинулся на самого наглого и здорового пса. Сверкнул меч, но этот монстр, оказавшийся быстрее молнии, в одно движение порвал Харальду горло. И тишина, ни рычания, ни лая. Помню, у меня клинок в руке так задрожал, что я его чуть не выронил. А они продолжают теснить нас, будто ничего и не произошло. Только ухмылки на мордах становятся все шире. Тут мы уперлись спиной в ворота сарая. У меня мелькнула мысль отворить створки и запереться вместе со скотом, но как только я стал оборачиваться, псы всей сворой кинулись на нас. Бросив меч на землю, я ухватился за край крыши и подтянулся. Чудом успел, только зубы под ступней клацнули. А вот Эйрику не повезло, псы опрокинули его на землю и в один миг разорвали на части.

А потом в совершенном безмолвии уселись внизу ждать меня.

Старик сделал из кубка долгий протяжный глоток и некоторое время молчал, переживая испытанный когда-то ужас.

— В общем, восход я встретил на крыше загона, который собирался обокрасть.

Я провел в плену у того вальха несколько месяцев. Меня нагружали разной работой, но в целом не перетруждали. Вальх держал меня за диковинку и любил показывать гостям с непременным рассказом, как его отчаянные псы загнали северного варвара на крышу сарая. Моей обязанностью было в лицах изображать пережитый ужас. Гости, цокая языками, хвалили псов. Мол, такие собаки делают честь их хозяину и всей местности. — Старик оскаблился.

— Потом на него напал сосед, еще недавно рассуждавший, как хороши хозяйские псы. Атака была внезапной, нападавшие успели ворваться в распахнутые ворота. Началась резня. Пользуясь сумятицей, я успел ускользнуть. На бегу обернувшись, я видел, как выпущенные из загона собаки сражались вместе с защитниками, и их зубы наносили врагу едва ли не больший урон, чем мечи и копья воинов.

— Вот так, — подытожил старик, — а ты спрашиваешь, почему это я их не люблю.

Окружившие старика хирдманы обоих вождей зашумели довольные историей. Некоторое время стоял веселый гомон, полный предложений натравить одного из псов на волка, а лучше медведя и посмотреть, что выйдет. Убе предложил открыть сарай и пустить туда Торгейра. Однако, подумав, заметил, что раз эти твари такие умные, то есть это вряд ли станут. Слишком уж велик шанс получить несварение желудка.

При этих словах один из хирдманов Эйнара, темноволосый мужчина лет тридцати усмехнулся и заметил, что твари действительно очень умные, а еще любят пошутить.