Золото абвера - [44]

Месяц поисков привел к удивительным открытиям, и когда в толстую папку лег последний лист, Молчи — Молчи, с торжественным, душевным трепетом, положив последний лист, захлопнул увесистую папку, и, вспомнив изречения великого комбинатора, про себя со злорадством сказал:

— Дело о миллионах господина Корейко, закрыто — теперь командовать парадом буду я. Ему действительно удалось разыскать то, о чем ходили только легенды, и даже ему самому не верилось, что он стоит на грани великого открытия, и это окрыляло его как никогда.

Последние дни дедушка Курт, был сам не свой, так как в своих кошмарных снах, он по — новому переживал все ужасы самой страшной и жестокой войны, и долгие годы русского плена. Хотя как раз в плену он осознал, что ни он, ни Гитлер, небыли правы, приходить в Россию с оружием.

Почти каждую ночь, он видел окровавленное лицо своего командира Aлькмара Гоббе, который, умирая, поведал тогда ему ту тайну. Он как солдат «Вермахта», хранил её всю жизнь в надежде, что его внучки с помощью русских смогут её разгадать. Курт многие годы верил в то, что вернется в Россию, чтобы в один из дней, найти те сокровища, о которых говорил умирающий капитан. Но по прошествии стольких лет, судьба не дала ему такого шанса. А теперь вот — вот он тот шанс, воплощенный в его внучку. Он открывал возможность, отыскать резервные деньги и золото агентуры немецкой разведки.

Каждую ночь, капитан приходил к нему, во снах, как бы предупреждая о том, что их ждет скорая встреча. Этот знак судьбы, подталкивал его, к серьезному разговору с этим русским. Где-то в подсознании он предчувствовал, что необходимо поведать эту тайну.

— Керстин, ты часто видишь своего Сержа? — Спросил дед, окончательно решив раскрыть тайну. Он знал, что очень рискует, но вариантов больше не было никаких, а ждать подарок судьбы было уже некогда.

— Каждый день, почти! — Сказала Керстин, ощущая своим нутром, что дед не будет про-тив.

— Ты, его приведи, я очень хочу с ним поговорить как мужчина с мужчиной.

— Ты знаешь дед, у меня нет слов, чтобы рассказать о нем, потому что в своей жизни, я вряд ли смогу встретить, такого человека как он.

— Ну, вот и прекрасно, я чувствовал моя девочка, что ты полюбишь его! Я думаю, что ты, устроишь нам встречу — сказал дед и задумался.

— В его голове, крутились мысли, которые сводились только к одному, как поведать рус-скому ту тайну, которую он хранил с 1943 года. Тайну, котораякоренным образом, повернет жизнь дорогих ему людей. Ведь не зря все эти годы он помнил — помнил слова, сказанные его командиром в последние минуты его жизни.

Он стал вспоминать русский язык, чтобы по понятней связать свой рассказ. Он вспоминал всё то, что хранил в памяти, надеясь всю жизнь, на его величество случай, который, по его мнению, уже пришел.

Опустившись в подвал своего дома, он прошел в его глубь, и достал из стены кирпич. После чего бережно вытащил жестяную коробочку, завернутую в кусок материи, и сдул с неё красную кирпичную пыль. Поднявшись к себе в комнату Курт, разложил на столе материал и открыл коробку, вытащил шелковую карту. Она лежала в отрезанном кармане его солдатской рубашки. Все эти годы, он трепетно хранил этот подарок судьбы, так как это было не только карта с сокровищами, это была просто память о его молодых годах, которые больше ни когда не вернуть.

Трепетно развернув её, он стал внимательно рассматривать, погружаясь в воспоминания, тех далеких лет, переживая все снова и снова — последние дни, своей войны когда….

* * *

— Курт — Курт быстрее, быстрее, — вскочив в бункер, что было сил, заорал гауптман.

— Давай шевелись, козья ты морда, Иваны прорвали фронт. Скоро их танки будут здесь. Гауптман хватал свои вещи, и старался как можно быстрее покинуть насиженное место.

Вокруг ЗКП, от разрывов тяжелой артиллерии, кипела земля. Огромные фонтаны огня, поднимали на воздух, технику, тела людей и тонны обожженной земли. Все это, моментально с новой силой, обрушивалось с неба, дождем из камней, бревен и раскаленного металла. Окро-вавленные части тел людей и лошадей, были раскиданы всюду. Жалостные звуки умирающих животных, и стоны раненых людей, перемешались с гулом рвущихся артиллерийских снарядов.

Ужас и паника, охватили солдат и офицеров, кто бежал в лес, другие подобно тараканампрятались в окопы и блиндажи, ища спасение от обстрела. Некоторые наоборот, схватившись за голову, сидели на земле посреди этого ада, и животный ужас, сковывал все их движения. Другие — проклиная войну, ползали по кругу, собирая в шоке, остатки своих членов, оторванных осколками снарядов. Они еще надеялись, что полевой хирург их пришьет на место. А иные с нетерпением ждали и ждали своей смерти, которая, по их мнению, должна была избавить их от мучительной боли, и всех земных страданий.

— Давай Курт, пошевеливайся — мы отступаем, минут через сорок, русские танки будут здесь и будут рвать нас на части. Иваны, от Ржева до Великих Лук прорвали фронт.

Схватив, самое необходимое, и плюнув надворец Шехерезады, Kурт и гауптман Гоббе, под плотным огнем артиллерии, загружали офицерский «Хорьх». Лейтенант Штайер ждал, когда командир соберет свои личные вещи, чтобы с помощью машины, вырваться из этой кровавой бани.