Золото абвера - [35]

Каждый прожитый день, прибавлял все новые и новые проблемы, и добыча «презренного металла», стала препятствием для свиданий с девчонками. Физическая измотанность, привела к падению результатов в спорте и учебе. Друзья подумав, решили «доменное производство» временно приостановить, и контракты на поставку металла заморозить до лучших времен.

Час воспользоваться плодами своих трудов, приближался с каждым днем. Однажды когда, закончив, производство цветного металла, они решили, произвести ревизию своих денежных сбережений. Скопленная за это время сумма, от продажи военного имущества Советской Армии, приятно поразила их юношеское воображение. Денег таких, в своих руках они раньше не видели. Теперь — выбрав удачный день, они могли прокатить своих подружек, в Берлин, но и даже в Лейпциг, а еще посетить с ними не только аттракционы в Лунопарке, но и хорошо пройтись по богатым столичным магазинам.

Керстин и Мануэла, приглашение приняли, с таким взрывом эмоций, что прыгали от радости, обнимая и целуя своих воздыхателей. Те же были — точно так же беспредельно счастливы, за счастливых подружек. Подобная прогулка была в их жизни первый раз, и это окрыляло, юные влюбленные сердца.

День «Х» был определен общим советом, и девчонки воспользовавшись пятидневной разлукой, стали готовиться, к экскурсии в столицу довольно основательно, в предчувствии праздника души и тела. В течение этих дней, были в опустошены все «банковские» счета. Глиняные свиньи, разлетались под ударами тяжелых молотков, и на столе появлялись кучи денег, сэкономленные со школьных завтраков.

Всевозможным способом, раскручивались близкие и дальние родственники, которые, так же как и глиняные копилки, могли кредитовать это незабываемое и романтическое путешествие в столицу.

Ребята же ставку на родственников своих подруг, изначально осуществляемого плана — делать не стали, так как знали об их скупости, и чисто немецкой прижимистости. Но девчонки, используя все свое обаяние, и умение влезть в душу, еще несколько марок все же из них вытрясли. Дед оставался, непоколебим как скала, но только до той поры, пока Керстин, в своих молениях не проговорилась, что вся эта подготовка, осуществляется исключительно ради русских.

Узнав об этом, у деда вдруг открылся приступ, совершенно не обузданной доброты и щедрости. Не смотря на свою жадность, дед, словно с «Студент» кого плеча, отстегнул своим внучкам тысячу марок на двоих. Это удивило их до такой степени, что девчонки в течение часа, не могли вымолвить даже слово.

Яркая вспышка дедовой щедрости, и проявление такой доброты, настолько напугали Керстин и Мануэлу, что, запершись в своей комнате, они несколько минут, молча приходили в себя, выпучив от удивления глаза, на эти новые купюры.

— Ты видишь этот старый чемодан, точно знает какую — то тайну, и она связана с этими русскими!? Сказала Керстин, убеждаясь, очередной раз, что дед явно имеет в их отношениях свой интерес.

Мануэла, держа в руках тысячу марок, никак не могла уравновесить себя, ив её голове не укладывалось, ведь дед деньги дал исключительно тогда, когда узнал о поездки их с русскими!

Несколько минут девушки анализировали события прошедшие за последние месяца, и выявили странную закономерность, когда вопрос заходил об Иванах, дед как — то уходил в себя, и со слезами на глазах, погружался в воспоминания своей молодости.

* * *

Он вспоминал — как в июле сорок четвертого — го, он шел в колонне среди шестидесяти семи тысяч солдат офицеров и генералов по улицам Москвы, и эти чертовы русские, которых они так ненавидели — протягивали им хлеб и теплую одежду. Глядя на них — он, ни у одного человека, не видел в глазах ни злости, ни ненависти к немецким пленным. Это на столько поразило его, что по прошествии стольких лет — он бывший солдат Вермахта, готов был ползти на коленях до самой Москвы, чтобы искупить свою вину за то, что они творили под гипнозом своего фюрера, и пропагандой Геббельса! Иногда он по ночам рыдал как ребенок, вспоминая войну, и ту русскую женщину с ребенком на руках, котораяделилась последним куском хлеба, с бывшим и страшным врагом.

Никогда, не один Нюренбергский процесс, ни один всемирный суд и суд Господний, не мог, причинить столько боли расскаиванияи душевных страданий и стыда, сколько испытал он на улицах русской столицы. Долгие годы плена, проведенные в лагере, он вспоминал слова своего погибшего командира, который еще за два года до окончания войны, предсказывал её финал и будущее Германии.

Теперь, когда за спиной, осталась самая жестокая и кровавая война в истории человечества, когда постоянное чувство вины преследует, напоминая о том, что ты тоже причастен к этому вселенскому горю. Вот тогда и приходит час раскачивания за грехи. Грехи не только свои, но и тех, кто в окопах не сидел, и не кормил вшей. Кто не делился с врагом хлебом — прячась в одной воронке, от артиллерийского обстрела.

* * *

Только сейчас, когда дед дал им такие деньги, девчонки поняли, какая тайна скрыта за этой щедростью, вот почему он так хотел, чтобы они встречались с русскими, и по возможности соединили свои судьбы. Он — пройдя все невзгоды плена, и военное лихолетье, всем своим сердцем всей душой, полюбил русских, за их сочувствие и великодушие даже к врагам, и их великое христианское всепрощение.