Золотинка - [9]

— Дедушка, как вода оказалась на вершине сопки?

— Под землей огромный водоем. Он герметично замурован. От избытка давления вода расширяется во все стороны, ищет выхода наружу. Вниз ей не уйти, она находит трещины наверху и поднимается, проливается ключами.

Дед раздал лопаты, и друзья двинулись по долине, поднимаясь в сопку. Вскоре они наткнулись на две стройные березки, рядом рос красавец тополек. Валерка заливисто свистнул.

— Ого-го-го! — отозвались мужчины. — Идем! Вчетвером бережно вырыли саженцы, погрузили на носилки.

Дедушка попросил:

— Мальчишки, не уходите далеко от машины. Нам носить саженцы тяжело. Шиповник и жимолость растут у речки, рябина выше.

За излучиной ручья отыскали кусты жимолости, пацаны самостоятельно выкопали саженцы и аккуратно извлекли из земли. Они присели отдохнуть и невольно залюбовались праздником жизни, который зеленел, расцветал, наполнял воздух стрекотом и пением, ручные желтые рододендроны устилали землю пушистым ковром. Они венчали собой корявые, жесткие, похожие на сучья стебли. Тот, кто видел рододендроны в пору цветения, навсегда запомнит пышные, чудесные соцветия.

На сухих, прогреваемых местах проклюнулся и потянулся к свету молоденький щавель. Налилась зеленью шикша, неподалеку раскинулся луг брусничника. Заросли стланика образовывали непроницаемую чащу. Из набухших почек берез и тополей проклюнулись тугие, свернутые в жгут листья, под ногами бегали черные и рыжие муравьи, среди ветвей кустарника взметнулся хвост бурундука. Дала о себе знать пищуха.

Стремительное белое пятно пронеслось мимо замерших ребят. Не дожидаясь ночи, на охоту за полевками вышел горностай. Черная белка спикировала с лиственницы и нырнула в гущу кустарника. Проголодалась и неслась попрыгунья к заветному тайнику, где с прошлого года хранились орешки.

Ночью полакомиться молодыми побегами тальника прибегут зайцы, на тропу охоты выйдут хищные лисы, на нерестовых реках ждут подхода горбуши проголодавшиеся медведи.

У крон деревьев копошится пернатая живность. Она тренькала, дзинькала, свистела, пела, каркала, перекликаясь между собой. Пуночки, кедровки, куропатки, вороны бесшумно снимались с ветвей и, хлопая крыльями, усаживались на верхушках деревьев. Стая чаек пронеслась к морю по своим птичьим делам. Высоко, купаясь в синеве неба, парил ястреб. Он зорко наблюдал за птичьей возней.

На солнцепеке жужжали мухи, тонко прозвенел ранний комарик, грузным бомбардировщиком пролетел овод.

Издалека раздался свист — пора собираться домой. Подойдя к грузовику, в кузове которого высилась целая рощица саженцев, мальчики увидели односельчанина, завзятого охотника дядю Лешу. Он с увлечением рассказывал деду Артамону:

— Логово у них в камнях. Я спрятался, замер и наблюдаю. Мелькнул кончик хвоста и нос лисицы, она следила за окрестностями, принюхивалась к запахам, прислушивалась к звукам. Потом сиводушка вылезла на камень, легла, затаилась и еще несколько минут осматривала россыпь камней, стланиковую чащобу, заросли рябины.

Затем к матери присоединились лисята. Они резвились, кусались, играли друг с другом. Лиса грелась на солнышке и охраняла потомство. В небе появилось семейство воронов, родители ставили воронят «на крыло». Лисица тревожно тявкнула, и лисята растворились в камнях. Мать честная, настоящий цирк.

— Какой цирк, — скривился Валерка, — в наших лесах все серое, невзрачное, однообразное.

— О, дружок! — не согласился с ним охотник, — в прошлое лето я ходил к морю за белыми грибами и видел жар-птицу.

— Жар-птицу, фантазируете, дядя Леша.

— За бытность на «материке» я видел красавцев-павлинов. По красоте оперения северная жар-птица не уступит павлину.

— Как она называется, какой породы? — спросил дед.

— Нужно справочники листать, в библиотеку идти. Красота, дедушка, неописуемая, сравнить не с чем.

— Дед Артамон, пора ехать, — вмешался в беседу шофер.

— Придется всю дорогу «пилить» на первой передаче, иначе повредим саженцы и труд насмарку.

Заметив интерес ребят, рассказчик улыбнулся:

— При случае, пострелы, я вам поведаю о жар-птице. Угрюмый, мрачный Север скуп на жизнерадостные, веселящие глаз тона. Но в ледяных просторах что-то должно согревать душу. Суровый владыка — Север щедро подарил сочные, передающие все цвета радуги краски на создание и украшение своего детища и любимицы. Он выплеснул на палитру буйство колера.

Мальчика изумил рассказ охотника. Он никогда не слышал о тропических фантазиях Природы, не видел ее причудливого, поразительного колорита.

— Неужели на Севере такое возможно? — гадал Сережка, — трясясь и болтаясь в кузове «полуторки», ползущей по ухабам.

…Скрипа калитки Сявый не услыхал, он дрессировал любимца сестры пуделя Тошку. При Зинаиде он к дрессировке не приступал — методы были жесткими и не совсем обычными.

Сестра Галя работала телефонисткой на узле междугородней связи, считала себя человеком интеллигентным и ее немудреное хозяйство состояло из собаки и кошки. Муж — капитан сейнера редко бывал дома, детей семья пока не завела.

— Здравствуй Евгений Петрович! — прогудел басистый голос прямо над ухом Женьки.

Нервный хозяин резко обернулся и обмер при виде милицейского мундира и форменной фуражки. Пульс мгновенно участился, Сявый лихорадочно перебирал в уме прегрешения и проступки.